– Что-то случилось? – тихо спросил я, стряхивая остатки сна.

– Случилось, – ответил Андрюха. – Тишину можешь не соблюдать. Проблема не у нас, а у Модеста.

Он показал мне рацию уоки-токи и добавил:

– Пару минут назад вызвал меня. Говорит, что у него во дворе кто-то шастает. В дом пока не ломятся. Собака молчит, а это значит, что её либо усыпили, либо убили. Последнее, скорее всего, вернее. Собирайся и пошли.

На сбор мне потребовалось две минуты с небольшим. Схватив автомат и пистолет, я вышел во двор и увидел Андрюху с автоматом «АС ВАЛ» в компании спокойно лежащего на траве Пушка.

– Пушок с нами. Пошли. Транспорт брать нет смысла. Пять-семь минут лёгким бегом, и мы на месте.

Пока бежали, думал о воздухе. Здесь он другой. Совершенно другой. Такой же, как на Земле, по составу, но без вредных примесей, которые сотнями лет выбрасывали в атмосферу земли. Даже воздух сибирской тайги не способен сравниться чистотой с местным. Не испортили этот мир люди. Пока не испортили.

До дома Модеста осталось не больше ста метров, и мы сбросили скорость. Пушок абсолютно спокоен.

– Забыл спросить, – шёпотом заговорил я. – Пушок способен завалить бругара?

– Может, и способен, – так же тихо ответил Андрюха. – Но он не дурак. Тягаться с бругаром в прямой схватке самоубийство даже для саблезуба. Таких тварей надо на расстоянии валить.

К забору подошли абсолютно бесшумно. Посёлок спит. Тишина стоит почти гробовая. Ни лая собак, ни каких-либо других звуков. В такой тишине малейший звук слышится за десятки метров.

– Пушок, в разведку, – предельно тихо дал команду Андрюха.

Пушок непринуждённо оттолкнулся от земли и с лёгкостью перемахнул двухметровый забор. Приземлился он беззвучно и спустя пару секунд пропал из виду.

– Что-нибудь видишь? – поинтересовался я, изучая участок Модеста Карандашова сквозь щели в горбыле, из которого сделан забор.

Андрюха покачал головой и беззвучно снял предохранитель с автомата. Я за оружие решил пока не браться. Кто знает, вдруг Модесту шорохи спросонья послышались?

– У Модеста пятилетний кавказец дом охраняет, – прошептал Андрюха, продолжая глядеть в щели забора. – Обучена собака хорошо. Кличка Стрела. Днём лает крайне редко. Ночью почти никогда не лает. Если кто-то забирается во двор, лает грозно и громко. Не важно, на зверя или человека. Если она не залаяла, значит, её, скорее всего, убили, потому что в усыпление я не верю. На появление Пушка мы её проверяли: на безопасном расстоянии лает, а при его приближении начинает истошно скулить. Лая и скуления не слышу.

Тень, мелькнувшая надо мной, заставила ломануться влево, прямо на Андрюху. Чудом удалось не упасть и не свалить товарища. Пушок, сволочь!

– Никитос, спокойнее будь, – прошипел Андрюха и повернулся к усевшемуся на траву Пушку. Спросил: – Что там?

Пушок лениво зевнул и стукнул передней лапой по земле, сковырнув её когтями. Андрюха щёлкнул предохранителем автомата, снял с пояса рацию, включил её и дал команду:

– Врубай свет, Модест. Пушок со всем разобрался.

Через несколько секунд на территории участка зажглись мощные диодные прожекторы, и стало светло, как днём. Внутрь мы вошли через ворота и сразу же подметили, что одна из деревянных створок гаража приоткрыта примерно на метр. Из терраски выбежал Модест в одних трусах и сланцах с Сайгой двенадцатого калибра в руках. На Пушка он не обратил внимания и коротко сказал:

– Я Стрелу проверить!

Модест рванул в дальний конец участка, а мы пошли к гаражу. Пушок интерес к происходящему потерял и улёгся на траву.

Первым в гараж заглянул Андрюха, не забыв включить прихваченный с собой фонарь. Спустя несколько секунд он тихо пробормотал:

– Перестарался Пушок…

Я зашел внутрь и увидел лежащего рядом с машиной человека. Машина у Модеста отечественная. Сурового вида УАЗ Хантер с открытой водительской дверью. Человек, лежащий в метре от двери, необычным не выглядит. Мужик чуть старше тридцати, с сильно бледным лицом, одетый в чёрный тряпочный костюм. Рядом с ним лежат несколько отвёрток, включенный диодный фонарик и небольшая коробочка.

Вдвоём мы выволокли труп на свет и занялись осмотром. Никаких видимых повреждений на теле не обнаружилось, а вот воняет жутко. В момент смерти мужик обделался. Как по-маленькому, так и по-большому.

Вернулся Модест и сообщил:

– Стрела жива, но парализована. Дротик у неё из шеи торчит. Шныры недоделанные!

– Пан не дремлет, – сказал Андрюха, глядя на лежащего на земле мертвеца. – Скорее всего, прослушку с функцией записи устанавливал этот тип. Сегодня установили бы, а через несколько дней сняли. Молодец, Модест. Хороший у тебя слух.

– Не слух хороший, а конец, – довольно ухмыльнулся Модест. – Отлить мне среди ночи приспичило. Вышел на терраску и услышал неладное. Этот, – он указал на мертвеца, – тишину не особо соблюдал. Гремел в гараже как слон в посудной лавке.

– Сам всё уберёшь, – сказал Андрюха безразлично. – А мы домой. Положенное время досыпать. Не забудь обыскать труп и тщательно всё проверить.

– Отчего он умер? – спросил я уже за воротами. Посёлок по-прежнему мертвецки тих.

– Отчего умер? – удивился Андрюха и начал рассказывать: – Представь картину: копается дяденька в машине, абсолютно уверенный в том, что о нём никто не знает. Винтики крутит и думает, куда бы коробочку приделать, чтобы незаметна была и звук хорошо записывала. В это время к нему абсолютно бесшумно подкрадывается Пушок и начинает дышать в затылок. Дяденька медленно поворачивает голову и видит перед собой улыбку саблезуба. Прямая кишка освобождается, мочевой пузырь тоже. Сердце разрывается от страха, и наступает смерть. Финита ля комедия!