— Слушай, Валун. Ты же знаешь, как получаются маленькие тролли?

— Конечно. — Валун довольно улыбнулся. — Когда папа-тролль и мама-тролль очень любить друг друга, они брать камень, класть его в темный большой пещера, и через девять месяцев из него получаться маленький тролль. Мы с Кремень как раз искать камень получше.

Я промолчал. Интересно, мой друг слишком наивен для своего возраста или у троллей на самом деле все так и происходит? Пожалуй, не буду спрашивать.

Рабодар между тем пошел на второй круг. Статуя перевела дыхание, если так можно сказать про статую, и принялась костерить троллей. Те от потрясения стояли молча. Тролли вообще тяжело воспринимают слишком много слов в минуту, а тут еще и почти все слова были непонятными.

У входа в пещеру послышались шаги. Наверное, какие-нибудь опоздавшие гости. Я не обернулся, поглощенный новой тирадой Рабодара.

— Ах ты………! — припечатал тот съёжившегося у стены тролля, кажется, Графита. — И… И…!

Лоб Графита от напряжения пошел трещинами. Он явно пытался перевести тираду с рабодаровского на троллий.

— Ах ты кусок камня поганый! — рявкнули за спиной так, что у меня заложило уши. —… обгаженный! Кирки на тебя нет! Да чтоб тебе камнежорка уши поотгрызала! А ну закрой рот,… несчастный! И…! И…! И…!!!

Я обернулся. У входа в пещеру, уперев руки в бока, стоял Швотенберц с несколькими гномами. Судя по робкой улыбке Валуна, это он пригласил на свадьбу шахтеров. Ну надо же. Насколько я знаю этот мир, гномы и тролли никогда всерьез не враждовали, но и особой любви между ними тоже не было.

Статуя Рабодара притихла. Она явно не ожидала получить отпор, тем более от существа, лишь немного превосходящего ее ростом. Швотенберц невозмутимо прошествовал вперед и слегка мне поклонился.

— Это что еще за осадочная порода? Раньше его здесь не было.

— Да так, откопали на болотах одну древнюю статую. Но она этого не оценила. А ловко ты его, тут никто не мог и слова вставить.

Гном в ответ на общий вопросительный взгляд пожал плечами.

— Я в шахте уж пятьдесят лет работаю. Вы что, думаете, я там приказы отдаю высоким литературным языком?

— Помет ты куриный, — напомнил о себе Рабодар, но как-то не слишком уверенно. Гном круто развернулся к нему.

— Киркой промеж глаз не хочешь? Щаз посмотрим, что от тебя отколется.

— Я был закален в магическом огне, ничего ты мне не сделаешь, — высокомерно ответила статуя.

— Ну-ну. — Швотенберц сделал шаг вперед. — В огне, говоришь? А мы туннели под горами прорываем с начала времен. Гномья кирка расколет все, что угодно.

Рабодар как будто стал меньше ростом. Если бы статуя могла, она бы попятилась.

— Ладно, не куриный, гусиный, а может, вообще не помет, — стушевался Рабодар. Чтобы носить высокое звание помета, Швотенберц был для него слишком травмоопасным.

— Еще раз только рот открой, — пригрозил гном, поигрывая киркой. — Я из тебя, скотины, две каменюки сделаю. Ваше Сиятельство. — Гном обернулся ко мне и поманил в дальний угол. — Раз уж вы здесь, поговорить надо.

Я вместе со Швотенберцом отошел в сторонку. Рабодар, увидев, что гном удаляется, попытался было что-то вякнуть, но грозный взмах киркой заставил его замолчать.

— Мы немного покопали там, где вы нам сказали, — начал Швотенберц без обиняков. — Похоже, там действительно есть изумруды.

— Отличная новость! — Я воспрянул духом. До этой минуты я не был уверен, что Жмурло меня не обманул. — Но как вы это выяснили? Изумруды так близко к поверхности?

— Мы гномы, — укоризненно ответил Швотенберц. — У нас свои способы определять, есть ли что-нибудь под землей. Но на самом деле близко, шахту прорубать необязательно. Можно будет добывать открытым методом. Только сами ж понимаете…

— Понимаю. — Еще б я не понимал. — Нужны деньги. И много.

— Оборудование, рабочие, охранники, — принялся перечислять гном. — В золотой шахте бандиты чуть всех не порешили, желающие напасть на изумрудные прииски тоже найдутся, будьте уверены. И нужно найти кого-нибудь, кто будет контролировать рабочих. Своим ребятам я доверяю, но они заняты в шахте, а чужие люди, которым в руки попадут ваши драгоценные камни…

Гном сделал многозначительную паузу. Драгоценные камни наводят на всякие нехорошие мысли, это я знаю по себе. Мне действительно понадобятся верные люди, которые присмотрят за рабочими. А возможно, еще и те, кто присматривает за присматривающими.

— Деньги будут, раз надо. Это ведь окупится?

— Сторицей, — заверил меня Швотенберц. — Месторождение вполне может сделать вас самым богатым человеком княжества.

Богатым… Какое хорошее слово. И главная его особенность в том, что, сколько бы ни было богатства, его хочется все больше и больше. Я мечтательно поднял глаза к потолку. Сделаю себе золотой унитаз, отделанный изумрудами, чтобы никто не заподозрил, что в личности графа Лазарева после отравления что-то глобально изменилось.