Ладно, посмотрю, что эти пустоголовые предпримут дальше. Может, они решат прочесть мне лекцию о вреде стероида? В любом случае, скучать не придётся. Если повезёт, этот день запомнится им надолго.

Тем временем

Поместье графа Безрукова

— Ну и безвкусица, — скривился Валерий Добрынин, оглядывая кабинет соседа.

— Батя, сейчас не время интерьер оценивать, — пробормотал Артур, нервно поправляя галстук.

Отец же казался спокойным, как удав. Он твёрдо намеревался решить всё дипломатично. Валерий благодарил судьбу, что с ним сегодня Артур, а не Мария. Тогда пришлось бы переоснащать заводы с кухонного оборудования на производство гробов.

— Хватит шептаться, — прервал их мысли глава Рода Безруковых, у которого, по иронии судьбы, действительно не хватало одной руки. — Я вас сюда позвал не для светских бесед. У вас не так много вариантов для выбора.

Отец с сыном переглянулись, и Валерий прищурился:

— Николай, у тебя что, запасы бренди закончились, раз вариантов нет? Обычно в гостях предлагают хоть что-то выпить.

— Можешь не притворяться, Валерий. Мне всё известно, — Безруков с ухмылкой посмотрел на него. — И сейчас тебе будет не до шуток. Ты подпишешь документ о том, что мой Род тебе ничего не должен.

Валерий выдохнул с облегчением. Ну, если всё решится бумажкой, то и отлично. Хотя было странно, что сосед внезапно оказался в списке должников покойного отца. И откуда он узнал о сохранности документов так быстро?

Валерий не гнался за богатствами, которые могли привести семью к погибели. Ему хотелось спокойной жизни. Он надеялся, что другие должники предложат то же самое — подписать бумаги и разойтись мирно. Тогда и вопрос с наследством можно легко решить.

Но радость длилась недолго. Николай усмехнулся и добавил, что это ещё не всё. Он потребовал четыре миллиона и один из их заводов в придачу — тот самый, из-за которого они когда-то чуть не поубивали друг друга.

— Николай, это уже за гранью, — кашлянул Валерий. — С какой стати я тебе должен четыре миллиона?

— А с такой, что твой младший сын сейчас у меня в заложниках, — граф Безруков улыбнулся так, что стало ясно: шутить он не собирается. — Не согласишься — и твой Добрыня станет значительно короче… на голову.

Артур едва не вскочил со своего места, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Но отец резко схватил его за запястье, попросив не вмешиваться. Сам же поднялся, сохраняя хладнокровие.

— Если это правда, я этого так не оставлю. Готовься держать ответ!

— Не пугай меня, Валера, — ухмыльнулся Безруков, потирая свою единственную ладонь о стол. — Моя гвардия побольше твоей будет, да и жизнь твоего сынишки теперь в моих руках.

Валерий и Артур понимали, что дело дрянь. Требовать четыре миллиона — это не мелочь. Никто в здравом уме не отдаст такие деньги просто так. С другой стороны, если пойти на поводу у этого стервятника, то он не остановится. Получив своё, он пойдёт по другим должникам, в надежде добить Род Добрыниных окончательно.

— Не вижу смысла дальше вести разговор, пока сам всё не проверю, — холодно произнёс Валерий, но внутри у него все кипело. — Мне нужно позвонить сыну.

Он понимал, что такой человек не станет блефовать, но новость о похищении… Тяжело было поверить, что Безруков пошёл на такое.

— Валяй! — граф Безруков буквально сиял от самодовольства.

Глядя на него, мрачная мысль промелькнула в голове у Валерия: «Интересно, как бы он справился без обеих рук? Тогда бы его фамилия стала совсем говорящей». Затем он достал телефон и начал набирать номер Добрыни.

Вдруг телефон в моем кармане ожил и начал вибрировать. Кто это мог быть? Неужели мелкая меня опередила?

— Какого черта! — взревел один из похитителей. — Почему вы ему телефон оставили?

— Так у него же руки в наручниках, куда он денется? — стал оправдываться верзила с маской, сползшей на нос.

— Проверь, кто звонит! — рявкнул главарь.

Двое подбежали ко мне, и один тут же врезал мне кулаком по челюсти, а второй полез за телефоном.

— Нахрена ты его бьешь? Сказано же — пока его не трогать, — голос Костлявого скрипел.

— Да не нравится мне его физиономия, — идиот плюнул на мою футболку. — Пара синяков его только украсят.

Я его запомнил. Это он мое пирожное уронил на асфальт, и я ему такое не прощу.