— Мне, честно, до лампочки, — протянул я, лениво потягиваясь. — Не вижу смысла сегодня напрягаться лишний раз.

— Зря ты так, — подметила Виктория, прищурившись. — За первое место дают автомат по этим дисциплинам на следующий месяц.

Вот теперь стало интересно. Все будут стараться, ведь халява в виде автоматов — это святое.

Поднимаясь с мата, чтобы отправиться на силовую дисциплину, я рассмеялся. Мимо меня пробежал один из капитанов, вопя, что хочет обменять своего ботаника на мою сестру. Ну уж нет, поезд ушёл, дружок. Что ж, сами себе яму выкопали, набрав книжных червей в команду. Пусть теперь расхлёбывают последствия своего гениального плана.

— Маша, а что вы там на ловкости будете делать? — спросила Вика у сестры, появляясь за моей спиной. — Слышала, вас на подземный уровень поведут.

Но тут Никонович уже сам подошёл с объяснениями, и я решил прислушаться. Всё до безобразия просто: их соберут на минус шестом этаже и начнут обстреливать шарами. Проще говоря, в них полетят мягкие снаряды, и если дважды попадут — студент вылетает. Маше нужно продержаться как можно дольше, уворачиваясь от них. Забавная игра в «Матрицу» без спецэффектов и права на замедление.

У нас же, силовиков, всё куда прозаичнее: висим на турниках, а на нас, с каждым следующим раундом, навешивают новые артефактные пояса, по пять кило каждый. В итоге, кто-то из соревнующихся не выдержит и свалится, как перезрелый фрукт. Фишка в том, что нам наденут шлемы, блокирующие зрение и слух. Никто не поймёт, держатся соперники или уже лежат без сознания. Видимо, хотят проверить не только наши мышцы, но и нервы на прочность. Посмотрим, кто первый сорвётся и начнёт разговаривать со своими голосами в голове.

— Добрыня, если на тебя навесят полтинник, ты сам будешь весить под двести, и тогда вместе с турником рухнешь! — хихикнула Маша, подмигивая мне, словно знала то, чего не знаю я.

— Посмотрим, — лениво зевнул я. — Может, и проломлю пол, но не сдамся.

Болтать дальше было некогда: все разошлись по своим заданиям. А я и остальные «качки» сгрудились у турников.

Пока препод монотонно бубнил правила, я разглядывал эти магические пояса. По сравнению с моими тренировками это детский лепет. Организм привык к нагрузкам, распределю давление по всему телу — и вперёд, к новым свершениям.

— Ничего личного, парни, но победа за мной, — ухмыльнулся я, глядя на студентов, натирающих руки магнезией, будто это спасёт их от неминуемого. — Я могу хоть целый день висеть на турнике без перерыва.

Ухмылка расползлась по моему лицу, и это я ещё скромничал. Пусть думают, что я просто болтаю. Но я знаю одно: победа будет за мной, а они пусть готовятся принять неизбежное. В конце концов, все мы равны перед силой гравитации, но некоторые всё же равнее.

Временем позже

Шары летели в Машу один за другим, словно пули в тире. Если бы не её тайный запас энергии, о котором она умолчала, то давно бы валялась на полу, наслаждаясь вкусом поражения. Но девушка продержалась целых десять минут, пока очередной шар не врезался в руку во второй раз, отправляя её в нокаут.

— Добрынина выбывает! Восемьдесят очков! — прохрипел в мегафон Макар Никонович.

— Чёртовы шары! — Маша, обливаясь потом и проклиная всё на свете, побрела к лифту, ощущая себя выжатым лимоном.

Среди всех участвующих студентов она умудрилась занять почётное двадцатое место. Отличный результат, если считать с конца, но винить было некого, кроме себя.

Поднявшись в спортзал, Маша сразу увидела Викторию.

— Вик, ну что там? Сколько набрала? — Маша подбежала к ней с надеждой.

— Ты про мой вес или про очки? Если про очки, то жалкие шестьдесят. Ногу я подвернула. Прости, что так облажалась, — вздохнула Виктория, прислонившись к стене.

— Да уж, эпик фейл… — Маша задумчиво почесала подбородок, думая. — У меня чуть больше — восемьдесят.

— У Добрыни на табло пока десять очков, — заметила подруга, бросая взгляд на цифры за Машиной спиной.

— Хоть бы до двадцатки дополз, а то позор на весь Род, — Маша нервно прикусила губу. — Не можем же мы так облажаться, и в десятку лузеров влететь. Хотя, похоже, именно туда и стремимся.

Виктория не сводила глаз с табло, где очки медленно тикали.

— Паршивое дело, — Маша раздражённо постучала ногой по полу. — Ладно, если что, свалим всё на него: мол, он всё профукал, а у нас хоть какие-то очки есть.