– Очень хорошо, – благодушно кивнула правительница и пробежала глазами по тексту.

– Я бы еще раз советовал вам, госпожа, подумать, прежде чем ставить свой росчерк на этом документе, – старательно выговаривая каждое слово, произнес Бруно.

Ионея поглядела на старого мага с усмешкой:

– Чего вы боитесь, дорогой лорд?

Старик собрался с силами, отлепил взгляд от пола и посмотрел на молодую магессу:

– Я слишком стар, чтобы бояться, но… – он помялся. – Вы взяли власть практически без кровопролития. Вы спасли ОТК от резни, от гражданской войны, обещали свободы и… Вы ведь оградили Объединенные Территории от большой крови, а теперь…

Лорд снова отвел взгляд. В его терзаниях было что-то трогательное, одновременно смешное и грустное. Ионея вздохнула.

– Запомните, Бруно, бескровных революций не бывает. Если где-то незаконно меняется власть, меняется мироустройство и это происходит без крови, значит кровь прольется позже. Расскажите об этом сомневающимся соотечественникам, объясните это детям и внукам.

– Но внутренний разлад делает нас слабее перед внешним противником…

– Без «но», дорогой лорд, – в голосе правительницы зазвенел металл. – Об этом нужно было думать прежде, чем идти штурмовать здание со шпилем. Тогда вы об этом не думали? А теперь вы приписываете мне достоинства, которых нет. Вы говорите о том, что я спасла ОТК от гражданской войны? Откройте глаза. Внутренний разлад уже имеет место. Против нас встали Западные Территории. Предлагаете дать им свободу?

– Нет, мы должны быть едины, но…

– А если мы должны быть едины, то бунтовщиков нужно прижимать к ногтю. Сразу. Без жалости и пощады. Кто боится пролить малую кровь, утонет в большой. Кто боится проявить жестокость, обречен столкнуться с торжеством жестокости. Либо мы поставим бунтовщиков на место, либо потеряем Западные Территории. А если мы с вами пришли сюда, чтобы уступать и терять, то лучше уйти прежде, чем все рухнет по нашей милости.

Бруно стоял перед правительницей и молча смотрел в пол.

– Привести в исполнение, – сухо резюмировала Ионея и размашисто расписалась под указом.

Лорд едва заметно вздрогнул.

– Это вы тоже поручите мне?

– За кого вы меня держите? Я не собираюсь делать из вас палача. Но донести указ до сведения исполнителей придется вам. Где у нас сейчас господин Фрад?

– В камере, – тихо проговорил старик, плечи его опустились, он ссутулился, будто бы стал меньше ростом. – В центральной тюрьме.

– Прекрасно. Там есть свои исполнители. Надеюсь, они еще не растеряли навыки. Ступайте, Бруно. Я хочу, чтобы уже завтра ящик с головой господина Фрада ехал на Запад к самоназванному правителю и его покровителям.

Ионея протянула лорду подписанную бумагу.

– Когда-нибудь вы пожалеете об этом решении, – еле слышно проговорил старик, взял указ и поплелся к выходу. Жалкий и раздавленный.

Бумага мелко дрожала в руках господина Фрада. Посланник самоназванного правителя Западных Территорий пытался зацепиться глазами за текст, но буквы плясали и смысл старательно ускользал.

– Что это? – Фрад поднял взгляд на возвышающегося над ним лорда.

Посланник Ионеи не ответил, более того, лицо старого Бруно было бесстрастным.

– Это что, шутка такая? – голос Фрада дал петуха.

Бруно покачал головой.

– Нет, Ионея не шутит. Это ваш приговор.

Фрад подскочил с лавки и нервно заходил по небольшой камере, пытаясь как-то осмыслить происходящее. Он приехал сюда, чтоб требовать. За ним стоял правитель Западных Территорий, а самое главное – поддержка конструкторов, в чьей военной мощи Ионея и ее приближенные могли убедиться на деле. Он привез с собой достаточное количество подтверждений своим словам. И даже когда вместо исполнения законных на правах сильного требований его, как посланника, закрыли в камере, он не сильно беспокоился. За ним стояли конструкторы, кто такая эта магичка, чтобы им противиться? И отвесив пару угроз, Фрад гордо вскинув голову, позволил проводить себя в тюрьму. Он был убежден, что заключение его будет недолгим и что Ионея отправила его под стражу просто от бессилия.

Когда в камеру вошел лорд Бруно, господин Фрад был уверен, что его сейчас отпустят с извинениями. Вместо этого лорд вручил ему треклятую бумагу.

Как быстро все переменилось. Он был на коне, а теперь… Или это все же шутка такая?.. Нет, это признак бессилия, слабости. Ионея играет не по правилам оттого, что ничего не может сделать с конструкторами. Ее время уходит, она чувствует это и бесится от страха перед будущим. И когда в Вероллу придут люди Запада с машинами конструкторов…

А ведь тогда его отрубленной и сложенной в ящик голове будет без разницы, что за него отомстят.

От этой мысли Фрад остановился с той же внезапностью, с какой до того пришел в движение, отер ладонью лицо. В голове западного посланника бушевал хаос.

– Тогда зачем? – поглядел он на Бруно. – Если это не шутка, зачем вы мне это показываете? Это что, такое издевательство над заключенными? Послушайте, лорд, издеваться имело бы смысл, если бы я мог уйти отсюда и рассказать о вашей жестокости. А так… Зачем? Зачем?! Зачем?!!

Фрад рухнул на лавку. Умирать не хотелось.

– Расскажите, зачем вы пошли против Вероллы, против ОТК? Почему сговорились с конструкторами? – в голосе старого мага, кажется, прозвучал интерес.