Посланник распрямился и посмотрел на Бруно по-новому, чувствуя пятой точкой – еще можно попытаться что-то изменить в своей судьбе.

– Мы не сговаривались. И не выступали против Объединенных Территорий, – немного увереннее заговорил господин Фрад. – Поймите, даже конструкторы не против Вероллы. Они пришли к нам как друзья. До недавнего времени между магией и технологией был хрупкий, но действенный баланс, а ваша правительница его нарушила. Были договоренности… были соглашения… были даже личные отношения, которые культивировались поколениями… я уже говорил, конструкторы не желают нам зла, просто хотят восстановить равновесие. В противном случае магия задавит технологию на всех Территориях Консорциума, а потом двинется дальше. И двинем ее не мы, а другие силы. А вот с этим Командор не может мириться.

Он замолчал, ожидая новых вопросов, но их не последовало. Фрад сглотнул, ощущая, как от волнения пересыхает в глотке, заговорил снова, чувствуя, что нервничает и от того торопится.

– Я не знаю, как в Веролле, но у нас на Западе многие недовольны сменой порядков. А тут пришел Командор, попросил помощи в сохранении баланса и со своей стороны предложил всестороннюю поддержку. Никто не желает распри. Ни мы, ни конструкторы. Понимаю, я говорил с позиции силы, но ведь Ионея – сильная женщина, она должна понимать именно этот язык.

– Ионея сильная женщина, – кивнул лорд Бруно. – И именно поэтому говорить с ней с позиции силы было неумно, господин посланник. На любой нажим она отвечает встречным нажимом. Сила действия равна силе противодействия. Вам нужно было вести себя хитрее, осмотрительнее.

– И что теперь делать?

Это прозвучало совсем уж не дипломатично, но сохранять выдержку Фраду было сложно. Какая уж тут выдержка, когда тебе с минуты на минуту голову отрежут?

Лорд Бруно неожиданно сел рядом с пленником на лавку и заговорил быстро, понизив голос:

– Я скажу вам, что делать, господин посланник. Сейчас я заберу вас отсюда для того, чтобы привести приговор в исполнение. Местное руководство не станет чинить препятствий личному помощнику правительницы. И настаивать на том, чтобы привести приговор в исполнение самостоятельно они тоже не станут. В бумагах не указан палач, а выполнять грязную работу не хочется никому. Они с радостью уступят это дело мне. Снаружи нас будет ждать мобиль. Мы с вами сядем в него и покинем Вероллу. Пока информация о нашем отъезде доберется до Ионеи, пока она отдаст приказ о нашей поимке, пока нас начнут искать, мы с вами будем уже далеко. А власть Ионеи в регионах, как вы могли заметить, не так сильна, и приказы там исполняются совсем не быстро. Кроме того, мы поедем на Запад не самым очевидным путем, так что ловить нас будет еще затруднительнее. Полагаю, у нас получится добраться до Западных Территорий. Если только…

Лорд замолчал. Фрад подался к собеседнику:

– Если что?

– Вернуться обратно после такого шага я не смогу, да и не хочу. Но для меня это не самое простое решение, господин посланник. У вас есть ровно минута, чтобы предложить мне хорошую цену за мои услуги. Только учтите, здесь я – правая рука правительницы, так что меня интересуют серьезные предложения. А кроме того, я живу уже очень давно и очень хорошо умею отличать вранье от правды, потому предлагаю не тратить время на обещания, которые вы не сумеете исполнить. В противном случае я передам вас конвою вместе с указом и приказом привести приговор в исполнение. Время пошло.

Фрад посмотрел на мага, тот определенно не блефовал. Тогда что это? Хитрость? Ионея хочет таким образом заслать на Запад своего человека? Или у них внутренние разногласия и безупречный лорд Бруно взаправду решился на предательство? Если так, то дела в столице совсем плохи.

Посланник отер о штаны вспотевшие от волнения ладони и заговорил.

Мессер принял их снова только на четвертый день. Все остальное время Пантор и Винсент были предоставлены сами себе. Отдыхали, ели, пили, прогуливались. Впрочем, прогулки эти проходили исключительно в здании Совета или в садах на его крыше. Ни на улицу, ни за оцепление их не выпускали.

Рыжий наслаждался возможностью выспаться, пожрать от пуза и продегустировать старые запасы из винного погреба. Огорчало его только отсутствие доступных женщин. Пантор же все больше и больше ощущал отчужденность. Если прежде в здании Совета чувствовалась жизнь, то теперь оно скорее напоминало склеп. Людей здесь стало меньше, посторонних не осталось вовсе – их сюда просто не допускали. Кругом появилась безмолвная охрана. Прислуга сделалась менее разговорчивой и поддерживала беседы только на нейтральные темы. Комнаты помрачнели, коридоры опустели. Стены и обстановка, кажется, были те же, но окружение сильно изменилось – давило и настораживало.

Что же здесь произошло?

Пантор попытался обратиться с этим вопросом к девушкам, что прислуживали им за обедом и ужином, но те лишь мило улыбались:

– Ничего. Все как прежде.

Но ощущение не уходило, а только крепло. И хотя можно было просто радоваться возможности отдохнуть, провести в роскоши несколько спокойных дней, не думая о том, что будет завтра, Пантор почему-то никак не мог расслабиться. Более того, вскоре у него возникло желание как можно скорее покинуть здание Совета. Потому, когда под конец завтрака в обеденную залу вошел мрачный Деррек и сообщил, что их ждет лорд Мессер, Пантор скорее обрадовался, чем насторожился.