— Давай руку, — предложил я, — я тоже голодный.

Робко, но девчонка все же протянула руку и схватив мою кисть тут же потянула в сторону пекарни. Я и сам прекрасно мог до нее добраться, но надо было как-то отблагодарить мелкую за то, что принесла мне сумку с инструментом.

В действительности, пекарня была бывшим зданием караульной службы и, насколько я мог судить, единственное каменное строение на весь рынок. Когда-то, очень давно, его переделали в пекарню. Печи стояли внутри здания, а на улицу выходил только прилавок, переделанный из обычного окна, которое на ночь закрывали застекленной рамой и ставнями. Стекла в этом мире были похожи на плоские донышки стеклянных банок, примерно такие же кривые, с чуть голубоватым оттенком, толщиной примерно в сантиметр. Каждый такой круг оправляли свинцовой обкладкой и вставляли в деревянную раму. Главное, что свет пропускает при закрытых окнах. Понятное дело, что позволить себе застекленные окна, да еще и такого размера, могли далеко не все. Сейчас окно пекарни было еще открыто. За прилавком маячила лавочница в светлом переднике. Оценив нас как клиентов, торговка тяжело вздохнула ясно понимая, что наши финансовые возможности невелики.

— Есть краюха серого, с одного края чуть подгорела, отдам за медную полушку.

— Нам подходит, согласился я, протягивая заранее подготовленную медную монету.

Женщина, не вставая с места, вынула из-под прилавка свежую, ароматно пахнущую булку весом грамм триста, с действительно подгоревшим краем. Такая же, но без подгорелой корки стоила две полных медных, так что можно сказать нам очень повезло.

Взяв булку, я разломил ее на две части и, как обещал, отдал Нае половину. Ту что с подгорелым краем, оставил себе.

Отойдя чуть в сторону, поближе к караульному помещению западных ворот, я прислонился к стене и присел на корточки, доставая из сумки мешочек с солью. Ная села рядом со мной и тут же вцепилась зубами в хрустящую корку. Хлеб действительно был свежий и очень ароматный.

Достав соль, я взял щепотку и посолил свой кусок, обратился к девочке.

— Тебе посолить?

— Угу, — только и смогла сказать она, протягивая мне надкусанный ломоть.

Ели молча, неспешно. Было похоже на то, что и я, и малявка, просто наслаждались едой. Я даже не заметил, как «сточил» и подгоревший край, просто в какой-то момент осознал, что закинул в рот последний кусочек.

— Спасибо вам мастер Ардум, я два дня ничего не ела.

— И тебе спасибо, Ная, что вернула мой инструмент. Пора идти, надо еще подыскать место для ночлега.

— Вам негде ночевать, мастер?

— Пока негде, вот заработаю еще немного и подыщу себе коморку.

— Хотите, пойдемте со мной, дом конечно сгорел, но там есть комната где не дует и часть пола вместо крыши, — девочка выдержала короткую паузу. — И мне там одной очень страшно.

— Все лучше, чем под мостом, — ответил я пытаясь улыбнуться. — Веди.

Ная уверенно взяла меня за руку и потянула в сторону центра города. Она провела меня через вторые ворота, и свернула влево на улицу, ведущую к храму. По этой улице мы прошли всего пару кварталов и подошли к двухэтажному дому, который действительно выгорел чуть ли не дотла. Осталась часть первого этажа, фактически прихожая, зато с дверью.

Девчушка уверенно провела меня внутрь, и прикрыв за нами дверь, провела насквозь через прихожую и вывела во двор посреди которого стоял колодец. Ная провела меня вдоль стены со стороны двора к лестнице, ведущей в подвал. Порывшись под деревянной ступенькой достала оттуда ключ и открыла замок в двери.

— Тут гарью воняет, но по ночам здесь не холодно, — сообщила девочка. — Там на ящике есть лампа, но я не могу ее зажечь.

— Это был твой дом?

— Да, мы с мамой жили на втором этаже, а на первом жил купец, — ответила Ная и на ее глазах опять навернулись слезы.

Порывшись в сумке, я достал огниво и стал шарить рукой ища лампу. Нескольких искр хватило чтобы пропитанный маслом фитиль занялся чадящим огоньком.

Подвальчик был крохотным, с низким потолком, но зато в нем сохранились несколько полок на которых лежали выделанные необрезанные шкуры. Не выпуская из рук посох, я осторожно ощупал эти полки и все что там лежало, про роль слепого забывать нельзя.

— Кожа, — прокомментировал я результат ощупывания.

— Да, торговец их продавал, привозил откуда-то из предместья.

Выделанных, хорошо дубленых шкур было довольно много, самых разных, и толстых, и тонких, грубых и мягких.

— Хороший подвальчик, — заключил я. — Надо бы нам воспользоваться всем этим, пока городские власти не взялись за этот дом. У меня как раз есть подходящий инструмент.

Ная на мое предложение ничего не ответила, а я не стал терять время и принялся подыскивать хороший кусок кожи чтобы обновить обувь и сделать новую сумку. Девчушка совсем босая, а мои сандалии уже буквально разваливаются. Выбрав нужные куски, я достал инструмент и принялся кроить. В работе с кожей, я конечно профан, но как пользоваться шилом и ниткой знаю, да и прорезной потайной шов на подошве сделать сумею. Пусть хоть насколько-то, но этого должно хватить. Шастать по городу босым очень плохое занятие.

Коль дорвался до такого сокровища, то не пожалею сил и сделаю все, что только успею, даже если всю ночь спать не буду, все равно воспользуюсь случаем. В том, что власти рано или поздно отберут этот дом можно было не сомневаться. Хоть в ремонт и перестройку придется им основательно вложиться. А пока в городе царит неразбериха с полуразрушенными домами, воспользуемся этим подвальчиком в полной мере. Попробую все же накопить денег, чтобы снять комнату, где-нибудь рядом с рынком. Не в каком-либо престижном квартале, а попроще, чтобы не очень дорого. Ная, конечно, тот еще якорь, но она мне нужна, чтобы просто видеть ее глазами, не хочу повторения сегодняшней истории, когда меня бессовестно ограбили, да признаться и я ей тоже нужен, даже больше чем она мне. Но не бросать же несчастную, коль уж нас судьба свела.