– Ты уверен, что он не умрет?
– с тревогой спросил Димитрий.

Дугал застонал.

– Дайте мне спокойно умереть. Зачем мне этот мерзкий мир, который ничем не лучше поганого свинарника!

– Еще чего!
– сказал Магнус Белл.
– Все будет в порядке, парень.

– Бейте их!
– воскликнул мистер Бетси, по-прежнему отчаянно сражаясь с врагами. Он уже вошел в азарт, его фигура с комнатной туфлей в руке излучала вдохновение и мужество.
– Бейте!

В этот момент входная дверь со скрипом отворилась, и шестеро солдат в золотых торквесах, вооруженные короткоствольными карабинами, шагая в ногу попарно, вошли в камеру. За этими людьми через порог переступил излучающий сияние благородный рыцарь тану. Он принадлежал к высокопоставленным членам Гильдии Экстрасенсов. Звон его хрустальной кирасы напоминал звуки арфы. В коридоре тоже были выстроены рыцари - через раскрытую дверь в камеру проникало голубое и розовато-золотистое свечение.

Знатный тану поднял руку. Сразу наступила тишина - Бастарды Бэзила под воздействием серых торквесов как бы оледенели. Благородный рыцарь приветственно улыбнулся.

– Я - Очал Арфист, - объявил он.
– Я принес вам поздравления и благое слово короля нашего Эйкена-Луганна. Возрадуйтесь! Ваши муки кончились. Вы отправляетесь с нами, и мы вместе как можно быстрее поскачем в Каламоск. Теперь прошу выйти во двор, где ваш начальник Бэзил Уимборн ждет вас.
– Он повернулся и вышел из камеры.

Спали невидимые оковы, однако узники не могли вымолвить ни слова, только переглядывались, не веря в неожиданное спасение. Тогда один из солдат потыкал большим пальцем в сторону двери:

– Долго вас ждать? Или вы считаете, что у нас силенок не хватит выкинуть вас отсюда?

Дружный хохот потряс стены мрачной темницы. Все сразу бросились обуваться, собирать нехитрые пожитки. Потом построились и некоторое время поджидали Бетси, который, так до конца и не очистив туфли от едкой, вызывающей тошноту слизи, наконец примкнул к строю заключенных. Двое стражников впереди строя, четверо сзади двинулись по коридору. Бастарды Уимборна, переглядываясь, кивали на солдат - перевоплощенных слуг доброй королевы Бесе Первой, с необыкновенной величавостью выполнявших роль конвоиров.

Сзади заскрипела закрываемая дверь, потом раздался звонкий щелчок. В камере все стихло, и несколько оставшихся в живых черных, размером с персик пауков осторожно побежали по стенам.

Пришло еще несколько минут, и по скользкому полу забегали полчища мышей, обнаруживших, что сегодня их ожидает праздничное угощение - на редкость обильное и необыкновенно вкусное.

Все вернулось на круги своя.

Это был всего лишь сон. Подобная жуть не может быть ничем иным, как только бредовым ночным кошмаром - так Хаген Ремилард уговаривал самого себя...

Скрепленные скобами вездеходы, поставленные на якорь на отмели вблизи берегов полуострова Авен, ждали своего часа. Скоро наступит день, взревут моторы, и они помчат людей дальше - к уже близкой Афалии.

Хаген добровольно остался на ночное дежурство. Сегодня сон бежал от него. Поговорив со своей сестрой, которая сообщила ему о прибытии в крепость отряда всадников, он не мог заснуть. С какой целью люди короля прибыли в Афалию? Чтобы поставить ему невыполнимый ультиматум? Чтобы угрозами заставить Клу освободить захваченных пилотов и технических специалистов, без которых он не сможет осуществить свои планы?

Темный лес - эта Многоцветная Земля! Колдун на колдуне, загадка на загадке.

Большую часть ночи он размышлял над различными непредвиденными обстоятельствами, которые лежали на их пути, и тревога не покидала его. Ближе к утру в самый мертвый час, между четырьмя и пятью, когда снижается уровень сахара в крови и ослабляется жизненная сила человека, а бессознательное, переливающееся в психокинетические волны, начинает дрожать, дробиться, когда мир теней становится реальностью и память обретает плоть, когда страх принимает форму кошмаров и оживают чары, - его вдруг потянуло на Дрему.

Труди взяла его за руку; они пошли по незнакомой тропинке и вскоре очутились на открытом, голом и грязном месте. Ни травинки, ни деревца, лишь гигантская, пугающая своей высотой башня, упершаяся в предрассветное, чуть покачивающееся и дребезжащее небо. Как только они вошли в башню, Хаген захныкал от страха - мальчику всего три года, его метапсихические рецепторы еще совсем неразвиты. Однако няня строго погрозила ему пальцем: тихо, не надо трусить. Когда войдет папа, мы должны сказать - с возвращением, папа!

Какой-то странный, с обгорелыми стенами, заполняемый все прибывающей толпой зал, стены его теряются в полумраке. Откуда-то веет прохладным ветерком. Все говорят о нем, и никто не обращает внимания на слабые телепатические вопросы мальчика. Поверх голов, в промежутках между людьми - повсюду - мысленные перешептывания, ахи, охи, восхищенные немые возгласы. О чем - мальчик не может понять.

"Удивительная звезда... Не добраться... Лилмик... БЕЗУМИЕ! Черт побери, он все-таки добился своего".