— Она выросла копией своей бабушки — матери герцога. Я смотрела семейные архивы. Но тут надо рассказывать с самого начала. Когда Эрика была маленькой, её и бабушку баронессу Вейшарейс, герцог вызвал во время одного из праздников и их тайно проводили в кабинет. Дальнейшее я знаю со слов маленькой девочки. Она ела печенье с чаем, бабушка и герцог разговаривали. Потом девочке стало плохо. Герцог начал требовать согласия бабушки на то, что её внучка станет слугой. Предполагаю что в еде было что-то и герцог шантажировал жизнью девочки, добиваясь того, чего хотел. Правда при мне он позже сообщил, что бабушка продала девочку за долги. Бабушка согласилась на условия герцога и тот вколол что-то ребенку. После этого девочке стало легче. А герцог. Он. Он. Он надел на девочку рабские оковы.

Артефактора всего передернуло:

— Он что сделал? Одел этот страшный артефакт на ребенка?

— Да. После этого бабушке стало плохо. В этот момент пришла я в кабинет. Вызванный врач сказал что у баронессы произошел инсульт. Я отдала мамину бриллиантовую брошь, чтобы баронессу поместили в камеру стазиса. Взамен на это, девочка мне пообещала защищать мою дочь. Герцог об этом не знает. Я только успела вытребовать с него клятву, что он освободит девочку в двадцать пять лет. Если станет известно, что это его дочь, то он признает её. Но в любом случае до этого времени он раньше требовал, чтобы девочка была служанкой.

— Невероятно. Не мыслимо. Вы в курсе, что этот артефакт является не снимаемым при жизни носителя.

Артефактор ходил из одной стороны в другую.

— Что? Нет? Мне удалось стребовать с него кровную клятву. Это ведь не шутки.

— Постарайтесь вспомнить точную формулировку.

— Если до двадцати пяти лет он узнает, что Эрика его дочь, то он снимет с неё рабские оковы. Клятва звучала так. В любом случае, это уже не имеет значения. При разводе я согласилась отказаться от его имени. Да я и не собиралась его оставлять и вот. Взамен на то, что я отказалась от имени, он отдал мне управляющее кольцо. Вот оно.

Леди Эжени показала на один из пальцев и я увидела знакомую по воспоминаниям вещь.

Герцогиня улыбнулась мне торжествующе и радостно произнесла:

— Сейчас решу твою проблему девочка.

Бывшая графиня вскинула руку с кольцом и произнесла:

— Я освобождаю тебя Эрика.

Ничего не изменилось. Леди растеряно посмотрела на кольцо.

— Что-то не так. По словам Эрики, когда Леонард одел артефакты на девочку, то она вся покрылась светящимся рисунками. Артефакты впитались в её тело, а рисунки быстро погасли и превратились в магические татуировки с изображением рунных символов. Но почему оковытне проявились?. Каждое обращение к кольцу также активирует изменение рисунка, что сопровождается его свечением. Я понимала, что с таким внешним видом девочке будет не легко и поэтому, когда приезжал папа, узнала у него как можно прятать их. Этот артефакт хранился в нашей семье с последней войны. Когда я достигла брачного возраста — герцог попросил оковы в качестве моего приданного.

— А как в вашей семье он оказался?

— Один из моих родственников бежал из плена канерманцев, а там тогда на всех магов одевали оковы. И ведь как-то он его снял. Возможно нужно поискать в дневниках родственников.

Лорд Лейский, сокращенная фамилия говорила о том, что он является родственником императорской семьи, уселся в одно из кресел. А мачеха продолжила:

— Три года назад я приказала скрыть символы. И тогда всем стало бы очевидно, что девочка очень похожа на бабушку. Но она решила исполнить своё обещание до конца. У меня тогда были скромные возможности. Все слуги под клятвой у герцога, а я ему не доверяла. Вот и ляпнула про защиту дочери. Детские слова в ответ на эмоциях — это можно сказать практически клятва. Я позже сама корила себя за малодушие, что взяла с неё обещание. Она окончила школу бытовых магов с профильным уклоном. Герцог был уверен, что школа самая ужасная, но на самом деле она элитная.

Артефактор встрепенулся и посмотрел на меня:

— Он приказывал тебе исполнить что-то, о чём ты не хотела бы признаться. Скажи только «да», или «нет».

Эти слова артефактор адресовал мне. Стефа затаилась на одном из кресел, как мышка и молчала. Умница моя.

— Нет. За всё время герцог приказывал мне всего два раза. Первый, когда я маленькая бросилась помочь бабушке. А второй раз — три года назад. Он приказал привести парадную залу в герцогском замке в порядок. После этого я была всё время со Стефани.

— И всё?

Артефактор был крайне удивлен.

— Одеть такой страшный артефакт и не использовать его! Что-то тут не сходится.

Сейчас, уже став взрослой, я тоже осознала этот момент. На меня всегда морально давило то, что моя воля мне не принадлежит. Но ведь и правда, всё могло быть на много хуже. И я поняла на что намекнул артефактор. Но для герцога я была скорее напоминанием о том, чего не было на самом деле.

Предательстве, которое существовало только у него в голове. И я всей душой обиженного ещё в детстве ребенка, не хотела его от этого чувства избавлять.

Возможно, во мне ещё говорил подростковый максимализм, когда нет полутонов. Надеюсь, что это не наследственное. Я не хотела быть похожей на него. Но сейчас понимаю, что отрицание его как того, кто дал мне жизнь и отказался от меня чем-то похоже с категоричностью герцога.

Это был первый раз в жизни, когда я взглянула на прошлое другими глазами. Мне стало легче немного и что-то тяжелое перестало так меня сжимать. Возможно, это осознание, что я всё-таки другая. Я не он! И я сделаю всё, чтобы не быть похожей на него.