— Скажите, ликвидаторы и король по-прежнему защищают моих родителей? — спросила я клерка.

— Да. С ними постоянно находится городская стража, которая следит не только за ними, но и друг за другом.

Умный, скользкий взгляд Гривза не сходил с меня, пока я снова читала речь, приготовленную для меня. Затем, с королевским сопровождением, меня и остальных ликвидаторов, каждого в собственной королевской карете, отвезли на торжественные похороны. Большая часть погибших будет захоронена на новом участке Колвиллского кладбища, этот участок находился рядом с тем, где обычно хоронили зажиточных горожан. Семьи погибших не возражали, за исключением тех, чьи близкие лишь навещали Колвилл, их тела были отправлены в родные города.

Для меня и других ликвидаторов, а также для королевских представителей была организована специальная площадка, с которой мы могли наблюдать за церемонией. Меня, Макса, Элайджу и нескольких других ликвидаторов, которые особенно выделились, выставили вперед. Мы почти не разговаривали, это было неподходящее место и время.

Только внимательный взгляд Макса раз за разом возвращался ко мне.

Именно Макс был со мной в больнице почти каждый день, следя за моим восстановлением, убеждая, что всё будет в порядке и что его отец будет наказан. Что мы справимся, вместе.

На все мои поползновения он отвечал отказом, повторяя, что я получу его только тогда, когда полностью приду в себя.

Словно он понимал, что я просто хотела забыться.

Я очень хотела поговорить с Себастьяном Торном, но мой бывший командир не навестил меня. Однако он написал письмо, в котором сообщил, что попытается оспорить смену командования и мое скорое отправление в Солмайр. До тех пор он не мог раскрывать мне деталей дела, над которым работал.

Один за другим, сто девяносто человек были похоронены с почестями, под звуки траурных речей, каждому из присутствующих было дано время проститься. Мы стояли часами, почти не реагируя, как и положено в таких обстоятельствах. Люди рыдали над могилами своих близких, разговаривали с ними, молились. Время от времени они бросали на нас взгляды, и ни в одном из них не было упрёка. Напротив, те, кто проходил мимо, благодарили нас, прижимая руки к груди в знак признательности.

Шесть часов спустя, на главной площади Колвилла было не протолкнуться. Здесь собрались все, кто потерял близких, кто сам был ранен или чьи родные пострадали. По окончании официальной части всем присутствующим была обещана бесплатная еда и напитки.

Король всеми силами старался показать, что поддерживает народ в этот трудный час, повышая свои рейтинги через газеты, которые в последнее время писали только о трагедии в Колвилле.

Первым свою речь произнёс мэр города. Затем выступили многие другие: начальник городской стражи, руководители госпиталя, Себастьян Торн. Речь моего командира была во многом похожа на ту, что написали для меня: он выражал гордость за своих ликвидаторов и хвалил жителей за их мужество и сотрудничество в этот трудный момент. Он также отдельно поблагодарил высокоуровневых стихийников, откликнувшихся на сигнал о помощи.

Я была удивлена что сюда не пригласили Теда Фуллагара. Он упустил прекрасный повод врать в лицо тем, чьих близких он убил.

Интересно, есть ли в нём хоть что-то человеческое? Возможно, он не появился здесь, потому что ему стыдно смотреть этим людям в глаза?

— Слово предоставляется Айви Браун, остановившей прорыв в Колвилле и предотвратившей катастрофу чудовищного масштаба.

Я вышла вперёд под громкие аплодисменты, как и остальные, и мне передали артефакт для усиления голоса, чтобы меня услышали даже на самом дальнем конце площади. Я заметила, что распорядитель ни разу не упомянул, что прорыв был рукотворным, хотя все и так знали об этом.

— Дорогие жители Колвилла! Сегодня я стою перед вами с чувством глубокой благодарности. Ваш прекрасный город столкнулся с огромной опасностью, но вы, жители Колвилла, доказали, что даже такое событие не сломит ваш дух...

Я замолчала. Речь, написанная королевскими советниками, восхваляла жителей Колвилла и храбрость ликвидаторов, говорила о том, как я горда быть частью этой организации и что мои ранения — ничто по сравнению с тем, что пережили они.

Заканчивалась речь тем, что впереди нас ждут светлые дни.

Но я не собиралась её произносить.

Король не хотел напоминать людям о плохом. Он хотел превратить этот день в торжество героизма и мужества, а не в день боли и смертей, каким он был на самом деле. Он пытался сделать праздник из трагедии.

Я переглянулась с Максом, и он кивнул, давая понять, что готов. Нарушать приказ буду я, но последствия придётся нести нам обоим.

— Когда я была в госпитале, ко мне подошла жительница Колвилла, женщина по имени Тамсин, которая лишилась руки. Я видела пустоту в её глазах. Тамсин почти ничего не пила и совершенно ничего не ела. Я села рядом с ней на скамейку, и она разозлилась на меня, — я заметила, как королевские советники переглянулись. Один из них даже встал, чтобы остановить меня, но клерк Гривс удержал его, покачав головой.

— Тамсин упрекала меня за то, что я не уничтожила артефакты, вызывающие тени, раньше. Она кричала на меня, била меня в грудь своей единственной рукой. И она имела на это право, — я сглотнула, с трудом сдерживая слёзы, которые всегда накатывали при воспоминании о той женщине. — Я бы сделала всё, чтобы иметь возможность найти эти артефакты раньше. До того, как погиб первый из гражданских. До того, как тень полностью поглотила маленькое тело Росмерты, дочери Тамсин. До того, как Тамсин попыталась вытащить свою дочку, наверняка уже мертвую, самостоятельно, без помощи ликвидаторов, и лишилась руки. Росмерте, или Роси, как её называла мать, было шесть. Она была очень активной, любила бегать на перегонки со своей кузиной, пока их бабушка определяла, кто из них быстрее. У Роси недавно обнаружили дар стихийника, и она много раз говорила, что когда вырастет, станет ликвидатором.