Шрифт:
Я была потрясена.
Курочка Ряба не была в списке моих любимых книг. А вот ты поди ж…
— Если продать серебро ювелиру, — неуверенно произнесла Анника, — он даст две серебряных монеты?
— Вероятно, и больше, — ответила я. — Серебро-то чистое! Здорово было бы, если б Петрович нес яйца каждый день, как любая приличная курица! Если это будет так, мы разбогатеем.
— И тогда сможем…
— Мы сможем накопить и выкупить домик, — продолжила я за нее. — Этот домик и кусок огорода, как ты и хотела.
— Ты будешь так щедра, — со слезами пробормотала Анника, — что не прогонишь меня отсюда, если получится дом купить? Петрович-то твоя курица. А я не имею никаких прав на твои сокровища.
— Прогоню? Тебя? — изумилась я. — Разве с друзьями так поступают? Ты же не прогнала меня, когда я вечером оказалась у тебя на пороге. Разве я могу быть такой неблагодарной, что отвечу злом на твое гостеприимство?
Анника без слов обхватила меня и прижалась крепко-крепко.
И мы стояли, обнявшись, боясь даже пошевелится, чтобы хрупкое ощущение счастья не покинуло нас.
— На серебряную монету, — тихонько сказала я, — мы с тобой купим много-много вкусного. И новые ботинки для тебя. И настоящую подушку для твоей лежанки. Муки, масла и настоящих яиц. И напечем, наконец-то, пирогов с луком, как ты и хотела!
Анника не ответила. Только часто-часто закивала головой.
Плечи ее вздрагивали от скрываемых слез.
— Петровичу только ничего говорить о серебре не надо, — произнесла Анника, наконец. — А то зазнается и устроит нам тут ад своими капризами. Надо б его найти и загнать домой, чтоб не потерялся. Все же, теперь он наше главное сокровище.
Глава 11
С утра пораньше я отправилась в город. Собиралась отыскать ювелира и продать ему наш клад.
Бедняжка Анника поднялась пораньше. Ей сегодня предстояло заняться поливкой. А это означало таскать много-много ведер воды. Так что ей идти со мной было некогда. Гусят, и тех поручили заботам Петровича.
Так что я сама дошла до города, и сама отыскала ювелирную мастерскую.
И там предложила серебряную скорлупу владельцу мастерской.
Ювелир дал мне за скорлупу целых три серебряных.
У меня даже ноги затряслись, когда он, похмыкивая, отсчитал мне монеты.
Для начала он долго и тщательно проверял серебро.
Рассматривал под огромной лупой.
Пробовал на зуб.
Чем-то капал и тер образовавшееся пятнышко.
И, наконец, рассчитался.
— Милочка, это отличное, прекрасное, очень чистое серебро, — сказал он, с интересом рассматривая мое лицо с огромным синяком. — Где вы взяли его, дорогая?
— Шла по лесу, — радостно сообщила я, невинно тараща глаза и делая вид, что не замечаю его подозрительных взглядов, — запнулась, упала в овраг. Бум лбом! А там это… Клад!
— В овраге? — удивленно уточнил ювелир.
Я так понимаю, что овраг у них место приметное. Может, даже исхоженное вдоль и поперек. Но отступать было поздно.
— Ага! — радостно подтвердила я, замотав головой.
Ювелир нахмурился, но смолчал.
И деньги мне отдал.
И я, радостная, пошла их тратить.
Городок мне понравился. Чистый, тихий, цветущий. Фонтаны, парки, огромные клумбы. Чисто выметенные тротуары и дороги.
И всюду лавки с овощами и с мясом с ферм госпожи Ферро! С ее фирменными вывесками!
Красота! Лучшие плоды, отборные куски.
Ни червоточины, ни изъяна. Все красивое и свежее.
Ну, где тут глупенькой Аннике тягаться? Если только демпинговать, ниже цены устанавливать, и продавать все подряд дешево.
— С другой стороны, — размышляла я, — можно ведь печь пироги, и продавать их, а не лук с грядки… Или вовсе выращивать только для себя. Много ли нам вдвоем надо?
За этими размышлениями я и завернула в лавку с мукой и прочими хлебопекарными радостями.
Анника хотела пирогов — вот и напечем!
Два серебряных я спрятала подальше в кармашек, а один решила разменять. Накупить всякой нужной всячины для дома. Еды, например. А то за пару дней, питаясь одними огурцами, я проголодалась как волк.
Вот и набрала и муки, и дрожжей, и небольшое сито приобрела. Не утерпела — для себя купила калач, и для Анники булку. И тут же вгрызлась в мягкий сдобный бочок.
— У-у-у, вкусно как! — промычала я.
Чуть язык не проглотила! Съела в один миг, жадно, все до крошки… Бедная Анника! А она-то какая голодная!