— Рассказывайте, — я села за стол поближе к чайнику, в наших подвальных владениях традиционно холодно.

Опять же — пироги из трактира, а Василий ещё и кофе, то есть арро по-здешнему, для меня сварил. Сливок к нему не было, ну да я подумаю об этом завтра, запасу. Или дам ему денег, чтоб запас, у него отлично выходит.

— О чём же рассказывать-то? — подхватил Василий.

— Как две недели жили без меня. Что случилось, да что говорят. Вдруг что-то важное? А то я арро допью да пойду работать.

— Сами-то где были? — взглянул на меня Иван Дмитриевич.

— В гостях у знакомой Болотникова, — улыбнулась я. — В тиши и глуши. Не поверите, понравилось. Давно не была на Байкале зимой, не ходила по льду, не гуляла по лесу.

— А что там такого зимой? — вскинулся Василий.

— Красиво, — не задумавшись, ответила я.

— Да ну, я думал, что-то важное. Ну там, погост какой взбесился, или покойнички не отвечают, как у нас здесь.

— Покойнички теперь должны отвечать, — кивнула я.

Утром на совещании приговорили — по официальной версии, которую надлежит сообщать любопытным, виновной в смертях признана пропавшая китаянка — мол, сбежала после убийства Черемисина, и более не вернётся, потому как туда, куда убежала, дали знать, её там ждут, и сразу же поймают и накажут. А убивала магически, потому всё и было так странно. А теперь можно вечером ходить по улицам беспрепятственно.

Обо всём этом я и рассказала Брагину и Василию. Оба подтвердили — за те две недели, что меня не было на службе, ни одного похожего случая, сплошь обычные смерти, естественные и не очень, но — никаких вам странностей. Или возраст, или болезнь, или замёрз по пьяной лавочке, или драка какая.

— А про покойничков, что на тракте в Александровское шалят, слыхали? — оживился Василий.

— О, надо же, а что о них говорят? Сегодня поутру Матвей Миронович просветил, уже знаю.

— Так вот страсти рассказывают, вчера на рынке говорили, и с утра в трактире здешнем на Казарминской, я за пирогами заглядывал. А слухи-то к пирогам наипервейшая приправа, вот Манька, подавальщица тамошняя, и болтала для всех, кто был готов уши развесить, а она от мужа знает, тот вчера на рынке был и там подцепил.

— Михаил Севостьянович сегодня вечером обещал глянуть тамошние погосты, — думаю, это прямо вот хорошая весомая информация.

— Это точно, если не он — то кто? — раздумчиво произнёс Василий. — А вы не слыхивали, Ольга Дмитриевна, говорят, что на погосте-то шуровать только некромант может. А некромантов у нас раз-два и обчёлся! Два и есть.

— И что? — не поняла я. — Кто-то решил, что мы с Соколовским подняли кого-то на местном кладбище и отправили на тракт муку с солью воровать?

Предположение показалось мне столь нелепым, что я просто расхохоталась. А Василий очевидно смутился.

— Не болтай глупостей, — отрезал Брагин. — А то ты не знаешь, сколько забот по службе и у Михаила Севостьяновича, и у Ольги Дмитриевны, им только погосты по тракту поднимать!

— Ну, — потупился Василий со вздохом.

— И если где ещё подобную болтовню услышишь — так и скажи!

— И ещё можно запомнить, кто и где болтал, — заметила я. — Очень любопытно, кому выгодны такие слухи и зачем их распускают. Хотят сами на должность Соколовского, или на мою? Ну так пускай попробуют, а я посмотрю.

— Та ещё работка, — усмехнулся Брагин.

— Это вы знаете, потому что видите, как и что мы делаем. А кто не видит — может думать себе разное. Ладно, пойдёмте, расскажете, кто тут у нас, при каких обстоятельствах и как долго меня дожидается.

Дожидались, да. Мы с Мишей умудрились пропустить масленную неделю — она выпала как раз на те дни, что мы провели в Поворотнице. Балы, блины на каждом углу и народные гулянья. А нынче — великий пост, потому пироги с капустой. Но где гулянья, там и буйство, поэтому и в больницу всю неделю доставляли пострадавших, и в наши владения — тех, кому уже не поможешь. Вот их-то мне и предстояло расспросить.

Что ж, расспросила пятерых, прежде чем поняла, что выдохлась. И — ничего особенного. У двоих драка, один съел что-то не то и его не успели спасти, ещё один пьяный замёрз ночью. Почтенная матрона чрезмерно переживала, что взрослые детки где-то загуляли, и на почве тревожности и неполадок с сердцем так деток и не дождалась. И пока всё, господа хорошие, это бы описать сейчас по-человечески!

Меня подкормили постными щами из того же ближайшего трактира, и я села писать заключения, завершила как раз уже по темноте. Хотя… не такая уж и темнота, так, сумерки, думала я, выходя наружу.