Однако же в делах с учениками не все казалось ему ясным, а кое-что выглядело странным и даже подозрительным. Наставник обучал их; бог делился со своими бойцами частицей астральной Силы и посылал в сражение... Омм-аэль! Хорошо! Но разве у Митры не было иных способов вершить свою волю? Он мог делать это сам; а если по какой-то причине желал использовать смертных, то к его услугам была целая армия жрецов и чародеев; несомненно, с божественной помощью они сумели бы совладать со всеми черными магами Стигии, Кхитая и Гипербореи.

Конан снова прочистил горло и покосился на Учителя. Тот сидел в задумчивости или просто наслаждался вечерним покоем; брови его, обычно чуть изломанные посередине, расправились, распрямились - видно, коршун парил сейчас в неведомых далях, не высматривая добычи, не плеща в воздухе крыльями. Взгляд ученика однако был замечен, и старец кивнул головой.

– Хочешь еще спросить, Секира?

– Да, отец мой.

– Спрашивай.

Жестом, ставшим уже привычным, киммериец сложил ладони перед грудью, вызвал крохотный сияющий шарик, потом протянул руку вверх, к небесам, на которых начали загораться первые звезды. Синеватая призрачная стрела сорвалась с его пальцев и исчезла; искорка Силы вернулась в беспредельный океан, что мгновением раньше породил ее.

– Митра даровал нам это, Учитель, сделав своими бойцами, - тихо произнес Конан.
– Но почему ему угодно было избрать воинов? Воинов, а не магов? Маги и мудрецы не хуже нас распорядились бы таким даром... и, к тому же, они владеют силой заклятий и чар...

Учитель хмыкнул, и брови его вдруг надломились, словно хищная птица ринулась в полет.

– Ты сам дал ответ на свой вопрос, парень - и дал его дважды. Понимаешь?

– Не понимаю, - Конан встряхнул своей темной гривой.

– Смотри же - ты спросил, почему Митре угодно было избрать воинов? И в словах этих первый ответ: так было угодно Ему! Нам ли гадать о намерениях бога?

Киммериец усмехнулся.

– Похоже, наставник, ты как раз этим и собираешься заняться. Что там насчет второго ответа?

На губах Учителя тоже появилась улыбка.

– Да, ты прав, Секира. Люди устроены так, что всегда пытаются доискаться до истины... тем более, что здесь она видна столь же ясно, как галька на дне этого ручья. И я не составляю исключения...
– Он помолчал, затем снова улыбнулся.
– Думаю, пресветлый Митра избрал нас во имя Великого Равновесия. Ты верно сказал - колдуны владеют силой заклятий и чар... Так стоит ли давать им еще большее могущество? Даже белым магам, склонным к добру? Сегодня они белые, завтра, ощутив свою силу, станут серыми, а там, возгордившись и не встречая сопротивления, превратятся в черных... Нет, Податель Жизни поступил с большой мудростью, распределив свои дары меж людей! Одним - частица его Силы, другим - заклятья и чары!

– А камни? Совершенные камни, о которых ты говорил? Могущественные талисманы, что могут очутиться в злых руках?

– Их век долог, но, к счастью, они редко появляются на свет. Нас, слуг Митры, больше, гораздо больше, так что мы можем приглядеть за ними... И в этом тоже наша сила, киммериец.

Конан стоял на арене обнаженный, в одной набедренной повязке и легких сандалиях; мечи Рагара, разбрасывая серебристые искры, вращались в его руках. Свежий ветерок играл волосами киммерийца, их длинные плотные пряди то змеились по его плечам, то взмывали вверх, окружая голову темным ореолом. Было позднее утро; солнечные лучи косо скользили над садом, над площадкой, прилепившейся к пещере, и этим ристалищем, окруженным столбами и рвами.

– Довольно, Секира!
– Наставник взмахнул рукой, и клинки замерли, словно две гибкие змеи: правый выставлен вверх и вперед, левый опущен к бедру. Старец довольно хмыкнул и, оглядев своего ученика, заявил: Сегодня устроим небольшой поединок.

– Мои мечи против твоей трости?
– Конан ухмыльнулся. В последнее время старцу часто приходилось заменять свое деревянное оружие - ученик вошел в силу, и клинки в его руках стали двигаться втрое быстрей, чем раньше.

– Нет, я выставлю против тебя настоящего бойца, - немигающие глаза Учителя сверкнули.
– Великого воина, не хуже, чем ты сам!

Конан бросил взгляд на равнину, калившую свои пески под жарким солнцем. Среди застывших барханов не замечалось никакого движения.

– Мы ждем кого-то, отец мой? Врага или одного из твоих учеников?

Голова старца качнулась в отрицании.

– Врагам сюда забредать небезопасно, а ученики не сражаются друг с другом, - произнес он.
– Я выбрал тебе другого противника. Смотри!

Руки его задвигались, странно изгибаясь, и налетевший неведомо откуда вихрь взметнул песок. Желтая колонна поднялась перед Конаном; внутри нее проскакивали яркие искры и сполохи, словно скреплявшие воедино непрочную и сыпучую плоть. Затем огни погасли, песок побледнел, уплотнился и вдруг с тихим шелестом опал на арену - подобно занавесу из плотной белоснежной кисеи, скрывавшему мраморное изваяние.

Оно походило и, в то же время, не походило на человека. Могучие плечи, мощная грудь, руки с двумя сверкающими клинками, пластины мышц, бугрившиеся на спине и животе... В первый момент Конану почудилось, что он видит свое отражение. Однако незнакомец, вызванный таинственным искусством Учителя, оказался бледнокожим и беловолосым, словно лишенным красок жизни; а главное - у него не было лица! Ни глаз, ни носа, ни бровей, ни губ одна белая равнодушная маска, обрамленная снежными потоками волос! Выглядело это не слишком приятно, и Конан, не меняя боевой стойки, сплюнул на песок.