А когда я ходила с Кипом за медом, я заметила, что в лесу росло много полезных трав — мята, чабрец, шалфей. Из них можно было бы собрать такое восхитительное сочетание! А в находившейся рядом булочной можно было бы закупать вкусные пирожные.

Моя фантазия разыгралась, и я вынуждена была себя одернуть. У нас не было денег даже на то, чтобы рассчитаться с долгами. Мне нечего было бы предложить месье Краузе, даже если бы он был согласен продать свой дом.

— Ох, мадемуазель, а я уж собиралась отправлять Кипа вас искать! — Рут всплеснула руками. — Надеюсь, вы хотя бы пообедали?

Ох, про это я совсем забыла! И я с удовольствием взяла и остатки пирога с яблоками, и крынку с молоком, которое за этот жаркий день уже успело превратиться в простоквашу.

— Мы продали почти всё, мадемуазель! — Рут явно не терпелось похвастаться. — Осталось только немного меда. А ярмарка будет продолжаться и завтра. Мы можем привезти еще зелени и творог!

Я одобрительно кивнула. Мне всё равно нужно было приехать завтра в Гран-Лавье снова, чтобы отдать мадам Ларкинс матушкины платья. Так почему бы не заработать и еще немного денег?

Рут хотела отчитаться передо мной за проданный товар, но сейчас я была не в состоянии заниматься арифметикой. Едва я села в экипаж, я заснула и проспала всю дорогу до дома.

На следующий день мы снова встали на рассвете. Кип долил в бочонок мёда и стал срезать зелень — укроп, петрушку, сельдерей, а еще вырывать и мыть зеленый лук. Потому что Рут заниматься этим было некогда — она помогала мне упаковывать платья.

— Ох, мадемуазель, ну неужели вас совсем не жалко их продавать? — сокрушалась она, складывая наряды в сундук. — Вы только посмотрите, какая красота! Нет, вам непременно нужно оставить хотя бы это! — и она продемонстрировала мне платье из парчи изумрудного цвета. — Оно так идет к вашим глазам.

Она выглядела такой расстроенной, что я согласилась. Хорошо, это платье мы оставим. Мы оставили еще одно теплое бархатное платье и, разумеется, все ситцевые и сатиновые. За простые платья мадам Ларкинс не заплатила бы мне и медной монеты.

У Констанции было много нарядов. И старых платьев среди них не было — должно быть, она регулярно обновляла свой гардероб. В итоге в сундуке оказались два десятка туалетов (вместе с подходящими к ним шляпками и перчатками). Я не знала, какие из них были сшиты недавно, а какие давно, но все они выглядели превосходно, и я надеялась, что того, что модистка мне за них даст достаточно монет, чтобы расплатиться по крайней мере с ней самой.

Мы договаривались с ней, что за самые новые платья она заплатит мне по семь серебряных монет, но ведь шляпки и перчатки тоже чего-то стоили!

Пока Кип грузил все товары в карету, я прошлась по огороду и остановилась у картофельного поля. Картошка вовсю цвела. Совсем скоро можно будет выкопать несколько кустиков и попробовать плоды на вкус. Я надеялась, что этот овощ был тем самым, к которому я привыкла с детства. Ведь все остальные овощи, которые я попробовала здесь, имели вполне знакомый вкус. Так почему бы картошке быть другой?

И если это окажется действительно так, то я смогу удивить Рут и Кипа новыми блюдами, о которых они никогда не слыхали. Картошка отварная, картошка жареная, пюре, драники, картофельный суп. Да мало ли угощений можно из нее приготовить?

А может быть, я смогу использовать ее не только дома? И мысль о маленькой уютной чайной, где мы смогли бы подавать посетителям и картофельные пироги, и чипсы, показалась еще более заманчивой. Эксклюзивное меню наверняка привлекло бы к нам много покупателей. И поначалу, чтобы их не отпугнуть, я бы даже не стала рассказывать, из чего всё это было приготовлено. А потом они и сами бы поняли, что плоды картофеля вовсе не ядовиты.

Но пока об этом можно было только мечтать.

По дороге в Гран-Лавье Рут докладывала мне о продажах вчерашнего дня.

— За мёд мы выручили одну серебряную и восемь медных монет. За яйца — одну серебрушку. За зелень — семь медяков. Репа — еще пять. Сыр — тот дорогой, ушел за пять серебряных монет.

Я уже знала, что золотая монета состояла из десятка серебряных, а серебряная — из десяти медных. Таким образом, после нехитрых расчетов выходило, что Рут накануне заработала девять серебряных монет. Пока этого хватило бы только на то, чтобы расплатиться с мясником.

Сегодня мы везли на ярмарку почти всё то же самое, кроме яиц и репы. Может быть, нам удастся заработать еще хотя бы семь-восемь серебряных монет. Тогда мы смогли бы погасить долг еще и перед мельником. Но ведь нам нужно купить на ярмарке и кое-каких товаров для себя — тех же сахара и соли.

Подумав об этом, я снова подивилась расточительности Констанции. Как она могла тратить столько денег на драгоценности и наряды?

На сей раз, прежде чем отправиться на Рыночную площадь, мы заехали на улицу Белошвеек в салон мадам Ларкинс. Кип занес сундук с нарядами внутрь ателье. Они с Рут поехали дальше, а я осталась в салоне торговаться с модисткой.