— Теперь нужно внести десять долларов в залог…

— Ладно, — согласился Эндоу.

— ..и предъявить водительское удостоверение.

Эндоу машинально потянулся было за бумажником, но тут же остановил себя.

— Водительское удостоверение? — переспросил он.

— Да, сэр. Простая формальность. Чтобы установить личность берущего вещи напрокат.

— Послушайте… Я приезжий, машины у меня здесь нет. А купить костюм можно?

— Купить?! Купить костюм Санта-Клауса в это время года? Нет, дружище, можно, конечно, но…

Эндоу вновь полез в карман за бумажником.

— Тогда скажите, сколько он стоит. Плачу наличными.

Одри поджидала Мартина в квартирке во Французском квартале и открыла ему, как только он постучал.

— Привет, малыш! — грудным голосом пропела она. На ней были эластичные брюки в обтяжку и почти прозрачная блузка с V-образным вырезом до пупка. Соски ее маленьких грудей были соблазнительно наставлены на Мартина.

Картина была подстрекательски возбуждающей.

Однако день, который для Мартина начинался так хорошо, складывался очень неудачно. У него невольно вырвался тяжелый вздох.

— Трудный денек, сенатор?

— И не говори. — У него мелькнула было мысль рассказать Одри о встрече с Эбоном, о стычке с этим придурком Лофтином и настырных расспросах репортера из «Стейтс-айтем», что это у них за секреты такие… Но стоит ли? Если он начнет объяснять все это Одри, придется и самому вновь переживать, а ему это совсем ни к чему.

— Ну иди, иди к своей Одри. — Она распахнула ему объятия. — Мамуля тебя утешит.

Мартину никогда не нравилось подобное сюсюканье, даже в самые интимные моменты, но из уст Одри оно звучало вполне терпимо. На людях она была такой сдержанной, уверенной в себе и далекой, что ее превращение в обольстительницу и одновременно в утешительницу только добавляло ей привлекательности.

Стягивая пиджак, он приблизился к ней и отдался в ее жаркие объятия. Она прильнула упругими холмиками к его груди и, словно медовым хоботком, раздвинула языком его губы.

Несмотря на всю усталость и подавленность, Мартин не смог остаться равнодушным.

Она потерлась животом о его восставшую плоть.

Откинув голову, торжествующе заявила с лукавой улыбкой проказливой девчонки:

— Убедился? Мамуля сразу заставит тебя забыть все невзгоды.

Ухватившись за его локоть обеими руками, она повлекла его в спальню. Двери на балкон были распахнуты, и через них с улицы доносились звуки масленицы: гулянье было в разгаре.

Им обоим, однако, сейчас было не до того. Стоя друг против друга, они торопились избавиться от одежды. Затем Одри взялась за Мартина Она ухватила его пульсирующий член маленькими ладошками и склонила голову к его груди, оставляя на ней языком влажные следы. Потом принялась покусывать его сосок.

Мартин издал громкий стон. Слабый внутренний голос попытался упрекнуть его: «Ты же только вчера имел ее. Дважды! Ты просто козел, Мартин! В твоем возрасте…»

К счастью или к несчастью, мелькнуло у него в голове, рассудок почти не властен над сексуальными реакциями.

Он обхватил ее тонкую талию, приподнял и, не выпуская из объятий, направился к кровати.

— Погоди! — отчаянно вскрикнула она. — Хочу твой член!

Одри стала карабкаться по его телу — словно стремящийся к вершине скалолаз, только вместо крючьев она вонзала в него пальцы рук и ног.

Потом она ловко изогнулась, и Мартин вошел в нее до самого конца еще до того, как они упали поперек кровати. Он навалился на нее всей тяжестью тела. Задохнувшись, Одри вскрикнула, и Мартин приподнялся на локтях, чтобы дать ей перевести дыхание. Но она в ту же секунду взметнула вверх ягодицы, не позволяя их соитию прерваться ни на мгновение.

— Давай, все в порядке, папуля! Трахай же, трахай меня! Только не останавливайся…

Мартин повиновался и могучим толчком погрузился в невыносимо сладостный жар ее влагалища.

И еще раз. И еще.

Она смиряла неистовую мощь его страсти, сжимая Мартина бархатными тисками своих бедер.

Потом она сквозь смех пропела ему в ухо:

— Пришла пора всем добрым людям помочь их парт… партнерше! Давай, папуля, давай же, черт тебя подери, скорее!

Через несколько минут они, скользкие от пота и влаги любви, нехотя выпустили друг друга из судорожных объятий, словно потерявшие последние силы противники.

Еще некоторое время спустя Одри шевельнулась, потянулась через него к пачке сигарет на тумбочке у кровати, щелкнула зажигалкой и обернулась к Мартину, выпуская через ноздри две тонкие струйки табачного дыма.

— Папа рассказал мне, что кто-то грозил убить тебя, Мартин, — внезапно сообщила она.

— За каким же чертом он это сделал? — подскочил Мартин.

— Полагаю, он посчитал, что я должна об этом знать. Тебе страшно?

— Страшно? — Он усмехнулся. — Когда такое произошло впервые, я перепугался до смерти. Но потом это случалось столько раз, что я просто перестал обращать внимание. По-моему, если начинаешь задумываться об этом, вот тогда может стать по-настоящему страшно.