Это случилось как раз перед сбором очередного урожая. Оливия всегда была любительницей светских раутов, в тот раз она отправилась в гости к одной из своих многочисленных подруг. Именно там она познакомилась с каким-то проходимцем. Он обещал за урожай большие деньги.

На радостях маменька набрала долгов, сделала ремонт в доме и накупила ещё больше нарядов, мечтая, как будет давать самые громкие в округе балы.

Урожай был собран и вывезен в неизвестном направлении, а на счёт Оливии поступило крошечная сумма, которой не хватило даже на оплату работникам. Мельницу пришлось закрыть.

Именно тогда я и прибыл домой. Моим жалованием удалось закрыть часть долгов. Пришлось продать почти все драгоценности - расплатиться с оставшимися кредиторами и купить семена, чтобы с наступлением весны вновь засеять поля.

Я рассчитывал поправить положение, продав новый урожай, но не знал самого главного: Оливия умудрилась заложить усадьбу, и срок уплаты по долгу истекает через полтора месяца. Этот прохвост провернул всё так, что у неё даже не осталось закладной, иначе я бы спохватился намного раньше.

– И тогда тебе подвернулась я.

Он вскинул голову, выдержав мой взгляд, уголок губ скривился в горькой усмешке.

– Я готов был хвататься за каждую соломинку. Когда узнал, что соседний участок достался городской барышне, я решил, что она захочет его поскорее сбыть. На первый взгляд, дом был в довольно плачевном состоянии, я решил, что за него попросят совсем немного. На тот момент у меня ещё оставались кой-какие деньги…

– Да, ты был очень настойчив, - усмехнулась я, - почему же потом передумал?

– Оливия умудрилась выписать модистку из самой столицы. Ума не приложу, как ей это удалось провернуть, но все сбережения пришлось отдать за кружева и шляпки. Мне просто больше нечего было тебе предложить, - пожал он плечами.

– Только не обижайся, но твоя мать… по-моему у неё есть некоторые проблемы…

– Ты права, смерть отца так сильно на неё повлияла, временами она бывает не в себе. Именно в эти моменты маменька совершает все эти глупости!

Не в себе – это мягко сказано, если учесть, что она натворила!

– Если ты больше не хочешь купить мой дом, отчего тогда предложил эту помолвку?

– Только не сердись, - Эндрю посмотрел на меня грустными щенячьими глазами, - я подумал, что если мы всё же останемся без дома, ты могла бы взять Оливию к себе. Я могу работать, снова пойти на службу, но мама… ты очень добрая, Мари! Ты бы её не выгнала!

Да, это так, я бы не выгнала бедную женщину на улицу!

– И последний вопрос: что бы ты сделал, если бы смог купить мой участок?

Я не сводила глаз с сидящего передо мной мужчины, ожидая самый главный ответ. От него зависело, что я буду делать дальше.

Эндрю замялся.

– У меня было несколько вариантов… самый простой: привести дом в порядок и перепродать. Я сумел договориться с несколькими лавочниками, они обещали ссудить мне деньги под будущий урожай. Если продать фарфор, столовое серебро и кое-что из обстановки, можно выручить ещё некоторую сумму. Правда, маменька будет против… - он отвёл глаза в сторону, словно стыдился того, что ему придётся расстаться с накопленным предками скарбом.

– А другой вариант? – я заглянула ему в лицо, устанавливая контакт: глаза в глаза. – Это связано с тем, что находиться под холмами? – решилась я, наблюдая за его реакцией.

Его зрачки расширились, рот удивлённо приоткрылся.

– Ты знаешь? – его голос сорвался, переходя на шёпот.

– Про уголь? – так же шёпотом ответила я.

– Тебе твой дядя рассказал?

– Нет, - качнула я головой, - сама догадалась. И не только об этом. Может, пройдём в дом, нам нужно серьёзно всё обсудить.

– Да, конечно, прости, этот негодяй вывел меня из себя!

Эндрю забрал у меня корзинку, подставляя локоть, чтобы я могла об него опереться.

– Там пироги, только испекла и решила отнести вам, пока не остыли, - пояснила я.

На крыльце корзинка перекочевала в руки горничной. Судя по взволнованному виду, служанка явно знала, кто и зачем пожаловал в усадьбу. Слуги всегда знают больше других, но вынуждены молчать. Если Сент-Хоффы лишаться дома, они останутся без работы.

– Принеси нам чай в мой кабинет, - велел Эндрю, - скажи маменьке, пусть обедает без нас.