Уже скоро суетливым муравьишкой Марина засновала по дому, распаковывая сумки и определяя покупки какие в холодильник, а какие сразу на плиту. Надо успеть приготовить всё до вечера. Потом поиск на антресолях засунутой туда когда-то давно коробки с новогодними игрушками, сбор купленной ёлки, подбор места и подставки для неё.

Хлопотать так под звуки с детства знакомой музыки из «Иронии судьбы» было так приятно! Марина не замечала, что улыбается и мурлычет, подпевая героям. Вот на старой табуретке установлена ёлка, расправлены её ветки и открыта запылённая коробка из-под обуви, где хранились с прошлых нормальных времён новогодние игрушки.

Когда они только сошлись с Павлом, он ещё не противился празднику, и доставая из коробки блестящие шары и мишуру, Марина словно извлекала вместе с ними воспоминания о счастливых мгновениях прошлого. Этот большой ячеистый шар, разбросавший радужный блики по комнате, был их первой совместной покупкой на Новый год, что они впервые встречали вместе. Первая ночь с Павлом, ставшим для Марины первым мужчиной. Шар тогда также сверкал и переливался, обещая впереди волшебную сказку. И так жестоко обманул… Марина повесила шар ближе к стене, чтобы он реже попадался ей на глаза в новогоднюю ночь.

Жёлтый стеклянный огурец рядом с красавцем-шаром смотрелся невзрачно, но разместился впереди, на центральной ветке. Сделанный из прочного, небьющегося стекла огурец пришёл из бабушкиного дома, пережив и маму, и бабушку. Марина помнила, как маленькой ей доверяли его повесить, зная, что игрушке не страшны падения из неловких ручек.

Неподалёку на ветке разместился розовый блестящий домик с нарисованными ставнями и заснеженной крышей. Купленный в первый год совместной жизни он казался тогда Марине символом сбывшейся мечты о семейном очаге и уюте.

Дрогнувшей рукой Марина достала ещё одну игрушку, купленную позже. Младенец мирно спал, закрыв глазки, завёрнутый в цветное стеклянное одеяло. Тогда Павел уже пил так, что делать вид перед собой что у них всё хорошо становилось невозможным. Но у Марины жила надежда, что рождение малыша может всё изменить, и купив игрушку, и вешая два года подряд её на еловый букет, она ею молила о новогоднем чуде.

Из-за выступивших слёз круглое личико младенца задрожало и расплылось. Вид игрушки вызывал лишь боль. Такое чудо ей теперь ни к чему. Уже было… Она убрала хрупкого малыша обратно в коробку. Выкидыш, вызванный то ли падением от толчка Павла, то ли общей слабостью почти голодавшей тогда Марины, навсегда убил её любовь к мужу, что до этого всё же тлела в сердце несмотря ни на что. Остались только привычка и страх. Страх перед Павлом, страх перед переменами…

Стараясь отвлечься от тяжёлых воспоминаний, Марина сходила на кухню, проверила, как поживает кипящая кастрюлька со свеклой, ещё убавила газ и сделала бутерброд. Пока его доела, как раз сварились яйца, да и свёклу можно было тоже снять с плиты и оставить остывать. Вот закончит с ёлкой и примется за салаты.

Вернувшись в комнату, включила погромче звук на телевизоре, где фильм сменился какой-то музыкальной передачей, и из-за этого не услышала, как в двери повернулся ключ.

Хлопнула дверь и Марина замерла, ожидая появления Павла. В каком он будет настроении? Если ему удалось перехватить дозу, то может оставит её в покое. А вот если нет…

По виду Павла стало ясно, что надеждам на спокойный вечер сбыться не суждено.

– Что это? Откуда ёлка? Ты что, купила её? Потратила деньги на эту ерунду? Дура!

Марине стоило промолчать, но сегодня почему-то она не сдержалась и негромко возразила:

– Она стоит недорого и это мои деньги. Я их заработала.

– Что?! Твои? – взревел Павел, его лицо налилось кровью и он бросился к Марине.

Она не сомневалась в том, что её ждёт, но терпеть больше не хотела. Выскочить на лестничную клетку у неё бы не вышло. Ей не проскочить мимо разъяренного Павла, и Марина бросилась на балкон. Раздвинула окна, покрывающиеся на глазах стылым узором, и крикнула в ночь:

– Помогите! Помогите!

– Дрянь! Не ори!

Павел схватил её, оторвал от пола и затряс:

– Заткнись!

– Помоги…, – только и успела крикнуть Марина, когда Павел с силой бросил её в темноту ночи

Холод и шок сковали тело, даже крикнуть она уже не могла. Время одновременно растянулось, превращаясь в вечность, вмещающую всю её короткую жизнь, и сжалось до истекающих песчинками мгновений, оставшихся до встречи с застывшей ледяной землёй.

Когда-то Марина читала, что перед смертью у человека перед глазами встаёт вся его жизнь. Но ей ничего не вспоминалось. В голове было холодно и пусто. Ужас сжимал сердце и перехватывал дыхание. «Нет! Так не должно быть! Нет! Я не могу умереть! – неизвестно кому немо кричало всё её существо. – Нет! Нет! Не хочу умирать! Спаси! Умоляю! Спаси и сохрани!”. Ветер шумел в ушах, и лишь его холодное шипение отвечало ей.

«Нет, чуда не случиться», – поняла Марина и закрыла глаза, готовясь к неизбежной боли

Бесконечный ужас и тоскливая безнадёжность полёта оборвались ожидаемо и внезапно болью от удара о поверхность неожиданно расступившейся тверди. Нет! Не тверди, а жидкости. Впавший в анабиоз разум отказывался понимать что-либо, а жаждавшее жизни тело судорожно забилось, хватая ртом воду вместо воздуха, беспорядочно махая руками и отталкиваясь ногами от неожиданно скоро встретившегося дна.