Мужчина встал передо мной, загораживая мне обзор. Холодная рука схватила меня за скулы, больно сжимая лицо. Покрутил из стороны в сторону, что-то рассматривая. Отпустил. Я вздохнула с облегчением, но не тут-то было. Мужчина ущипнул меня за грудь.

Вот это мне уже не интересно.

— Не трогай меня!

Мои возглас не произвел на мужчину никакого эффекта. Он продолжил осмотр моего тела, крутя, вертя и щипая в интересующих его местах. Когда его рука оказалась между моих бедер, я начала выкручиваться словно уж.

— Не трогай меня!

Мужчина показал какой-то странный жест присутствующим. Женщины, которые купали меня до этого и ящеры, все еще стоящие рядом прижали меня к лавке в четыре руки и четыре лапы.

Дальше орать я уже не могла. Мужчина нажал мне на щеки, вынуждая открыть рот. Зажал между пальцев язык. Острая боль пронзила язык, из глаз полились слезы. Я ощущала себя подушкой для иголок.

В восемнадцать я сделала себе прокол в пупке, правда пирсинг потом пришлось снять. Роме он не нравился. Рома, что-то знакомое… Не помню.

Сейчас я обзаводилась все новыми проколами. К языку добавились нижняя губа справа, правая ноздря, правое ухо посередине хряща, пупок. Апогеем стал полный интимный пирсинг.

Когда поняла, что на мне уже нечего больше прокалывать, начала успокаиваться. Но похоже, что рано. Меня перевернули на лавке, задрав пятки вверх. Там-то что ты делать собрался, маньячина?

Острая боль пронзила пятки…

Наконец-то я потеряла сознание.

Похлопывание по щекам привело меня в чувства. Глаза открывать не хотелось. Пожалуйста, пожалуйста. Пусть мне все приснилось.

Реальность оказалась не радостной. Зал для купаний. Я стою на коленях. Руки заведены за спину и скованы, оковы сделаны таким образом, что не причиняют боль, только если выпрямить полностью спину, как можно сильнее расправляя плечи.

Осмотрела себя. Теперь я была похожа на тех девушек. Вся в цепочках, соединяющих проколы на моем теле, имитируя секс-сбрую. В общем любителям секса погорячее это однозначно бы понравилось. Мне нет. И вообще, это чтобы зверю удобнее было жевать что ли? Или чтобы подарок подольше распаковывал.

Остроносые тапки, ярко-красные штаны. Холодная рука поднимает мое лицо за подбородок.

— Ему понравится.

— Ублюдок. — Совсем невнятно говорю я, забыв, что нужно говорить на арабском.

— Узду надень. И объясни, как себя вести. — Кому-то за моей спиной. — А ты будешь вести себя так, как тебе скажут. Нет, тебе не понравится, что я с тобой сделаю.

Наклоняясь все ниже и ниже к моему лицу, говорил серый ящер. Почему он уверен, что я его понимаю? Приблизившись совсем близко к моему лицу своей мордой, ящер скользнул кончиком раздвоенного языка по моим губам.

— Тьфу.

Плюнула я ему в морду. За это получила наотмашь по лицу. Удар отправил меня в полет на пол.

— Если она не понравится зверю, то тебя постигнет таже участь, что и ее. Объясняй ей лучше.

Тонкие девичьи руки помогли мне подняться и снова сесть на колени. Тут же запихав в рот узду. Ну, теперь полноценная лошадь для подарка.

Девушка быстро говорила на языке Мики объясняя мне как себя вести и что делать. Из ее «перевода» и объяснений я поняла одно. Ящерицы — асхары будут расправляться со мной долго и мучительно, если я не понравлюсь зверю. Сейчас я начала надеяться на то, что хотя бы этот загадочный зверь убьет меня быстро.

Не то длинный зал для церемоний, не то крытый двор. В одном конце скрытый навесом от солнца сидит Верховный асхар, в другом конце под таким же навесом зверь. Отсюда я видела только кожаные высокие сапоги, остальное мешало рассмотреть покрывало растянутое четырьмя девушками над моей головой. Шла от одного к другому по раскаленным камням вдоль всей открытой части зала. Ступать могла только на пальцы, каждая попытка опуститься на стопу превращалась в пронзающую боль в ногах. В принципе болит все. Голова, бока, новые проколы, пятки. Все. Пожалуйста, пусть это закончится поскорее. Идти больно и страшно. Но страшнее остановиться. Сквозь боль пробивалось знакомое легкое чувство щекотки по телу.

Удар в гонг. Щекотные ощущения растворяются в этом звуке. Я встаю на колени, девушки отходят, забирая покрывало. Как же хотелось узнать кто этот зверь, но нужно было смотреть вниз, нельзя поднимать глаза. Повторяла, я себе и молилась о том, чтобы он уже закончил мои мучения. Как же я устала.

Понравилась я зверю или нет? Как он это решит? Что вообще должно дальше произойти? Что со мной будет дальше? Гнетущая тишина превратилась в пульсирующие удары в висках. Голова закружилась и все стало темнеть, последнее, что я увидела — носки кожаных сапог.