Глава 8

Бишоп вечером не вернулся, подозреваю, что он после нашего с ним тесного общения решил снять напряжение в объятиях платных девиц. Подумала так и меня неприятно передёрнуло.

В расстроенных чувствах уснула, даже не ужинала, всё теперь кажется совершенно печальным и моя судьба и перспективы.

Утром разбудил стук в дверь и громкий шёпот Бишопа:

— Аннабель, это я!

— Входите! — простонала, хотелось бы играть роль больной, но после послания из дворца, играть не приходится, я на грани нервного срыва.

— Вчера сложный пациент отнял слишком много времени у господина Рихтера. Пришлось ждать, когда он освободится, да с неотложными бумагами просидел до позднего вечера. Но на вас лица нет, милая! Что случилось?

Молча протягиваю ему лист письма с гербом и печатью. Бишоп долго и внимательно изучает послание, трёт лоб, похоже, что он сам в откровенном замешательстве. Но поговорить о делах насущных нам не позволил врач, вошёл, вытирая руки полотенцем, обычный пожилой мужчина в деловом костюме, но поверх накинул халат. Нацепил очки и внимательно посмотрел на меня.

— Добрый день, баронесса фон Розен.

— Добрый день, — ответила я и запнулась на слове день. Может и правда, Аннабель возвращается.

Давно пора, задержалась я тут, мне своих неприятностей хватает, а решать проблемы ненормальной девицы не входит в мои планы.

— Мне господин Бишоп всё рассказал. Повернитесь спиной, я осмотрю вашу голову. Послушаю лёгкие, дыхание, есть ли хрипы. Зрение, слух не ухудшились?

— Кажется, нет. Ай! — он сразу нашёл гематому на затылке. Потом осмотрел оставшиеся на шее и лице побледневшие синяки, и молча кивнул Бишопу. Я решила не вмешиваться, после выпытаю у управляющего всю правду.

Но стоило врачу попросить меня открыть грудь, как Ричард сбежал.

— Вы переохладились, но дыхание стабильное, однако хрип я слышу. Удар головой серьёзный, скорее всего, гематома так на вас подействовала, не хочу затруднять долгими рассуждениями. Оставлю настойку для приёма вовнутрь, пять капель в горячий напиток. Мазью натирать перед сном грудь от кашля, и порошок от головной боли, не злоупотребляйте им. Лучше на ночь и не более того.

— Я вас поняла, а эти синяки на шее, они же похожи на удушающие? — спрашиваю врача шёпотом.

— А вы, госпожа, вообще ничего не помните? — Рихтер тоже наклонился ниже и спросил шёпотом, чтобы даже Волк не услышал.

— Абсолютно! Память начинается только с момента, как няня меня начала раздевать. Даже не знаю, кто и как меня вытаскивал.

— Я сейчас разговаривал со старой женщиной, и вот какой интересный факт она мне сообщила.

Рихтер взял мою руку и прослушал пульс, словно проверил, живая ли я на самом деле или он тянет время, начинаю нервничать.

— Так, что она сказала? — повышаю голос от нетерпения.

— Что в дом принесли вас мёртвую, сердце не билось, а потом вы вдруг вздрогнули и застонали, но совершенно точно, по её мнению, вы уже успели окоченеть. За трое-то суток нахождения в холодной яме.

Мои глаза полезли на лоб от страха и ужаса. Если эти сплетни доползут до дворца, то инквизитор вернётся по мою душу.

— Господин Рихтер, думаю, что у меня была кома. Летаргический сон, как там это состояние называют. А эти простые люди не разобрались и испугались. Разве может ожить мертвец?

Начинаю лепетать, испуганно хлопая ресницами.

— Не может! Но я бы хотел вас ещё раз увидеть, через неделю.

— Это вряд ли, у меня через неделю не будет средств на врача. Спасибо большое, буду признательна, если вы напишете, что я нормальная, не ведьма, и не умерла.

— Не беспокойтесь. Моё заключение оправдает вас в глазах общественности. Так и напишем, кома, потеря памяти вследствие падения и удара головой. После переохлаждения воспаление дыхательного горла и лёгких. Всего хорошего, удачи!

Проговорил и, не дожидаясь от меня ответа, вышел. А я осталась гадать, поверил он мне или всё же я действительно умерла. Так вот почему ко мне не пускают Линду, и все как-то странно смотрят, словно я зомби. Но я же реально живая. Руки тёплые, личико румяное, глазки сияют. Что им ещё надо?

Через полчаса я услышала, что от замка отъехала карета. Но Бишоп остался, проводил врача, забрал у него «справку», что я вменяемая, живая и вернулся в мои покои.

— Аннабель! Вы спите?

— Нет, я страдаю! Всё складывается наихудшим образом, — мой стон заставил Ричарда улыбнуться.