— Милая моя, а у тебя разве нет игрушек?

— Есть, но мало и скучные! Эдуард считает, что это все женские глупости! — она так по-взрослому ответила, что я чуть не прослезилась. Обняла девчушку, поцеловала и попросила посидеть несколько минут неподвижно у окна.

— А зачем?

— Я тебя нарисую! Вчера у Бишопа в конторе взяла несколько больших листов бумаги, планшет и хороший карандаш, хочешь портрет?

— Очень хочу, а ты умеешь? — шепчет Линда, пока я усаживаю её в кресло, и достаю из сумки планшет с листами, управляющий на таком делает записи, когда инспектирует фабрики, а я теперь рисую.

— Вот и посмотрим. Но пока я рисую, скажи-ка мне, милая, в какую школу тебя хотят отправить и кто? — этот ужасный вопрос мне не даёт покоя, спрашивать у Виолетты не хочу. Может и не стоило эту тему поднимать в разговоре с ребёнком. Но я должна знать, какие ещё опасности нас поджидают.

— Это всех девочек-сироток, отправляют учиться. Нищенки учатся только читать, богатые девочки с домашними учителями, а такие, как я должны уезжать в закрытую школу, изучать все науки. Я буду медицинской сестрой, так сказала Виолетта. Но я боюсь уезжать, очень боюсь. Мне же можно будет забрать куклу с собой?

Она говорит и личико такое серьёзное, словно уже всё предрешено. И это данность. Моё сердце сжалось от боли, я так долго и со звуком выдохнула: «Ух-х-х-х!».

Глаза ничего не видят от слёз. Молча встаю, подхожу к девочке и обнимаю её.

— Детка, ты не сиротка! Ты моя! А пока я богатая, ни в какую школу тебя не отправят! Только пока никому об этом не говори, а то злые люди могут сделать нам назло, чтобы больно уколоть.

— Не скажу, а злые это герцог и Виолетта?

— Похоже на то! Ну, теперь садись, я всё же нарисую тебя! — целую её в щёчки, и мы смеёмся. Пока даже переварить не могу информацию. Ведь вроде же она дочь герцога, или Нора что-то путает? Ох, сплошные загадки!

Терпения у Линды хватило на двадцать минут. Но с моим опытом, этого более чем достаточно, ещё раз поцеловала мою любимицу и отпустила хвастаться подарками. А сама с невероятным удовольствием продолжила рисовать. Такую куколку-девочку изображать одно удовольствие. Где-то тени растёрла пальцем, локоны и дорисовала куклу. Так хочется сделать её портрет маслом, просто руки чешутся от вдохновения. Да я бы и Нору с удовольствием нарисовала. Обожаю колоритных старушек, теперь я любуюсь её старостью. Меня в этом мире вдохновляет всё! Думаю, что без средств к существованию не останусь! Профессия, знаете ли, спасёт, накормит и согреет.

Результатом я осталась очень довольна. Но пока решила Линде не показывать. Убираю карандаш и свою сумочку с печатью в комод и неожиданно замечаю, что вещи лежат иначе.

Вчера не заметила, и утром не успела обратить внимание. Но теперь пристально осматриваюсь и понимаю, что кто-то во время моего отсутствия знатно тут пошарил.

Первое, что сделала, это вылила и высыпала в раковину лекарства Рихтера, они теперь точно не внушают доверия.

— Знать бы, что тут искали, дневник, документы?

Ужасно ничего не помнить и не знать. Смыла с пальцев следы карандаша и поспешила на кухню обедать.

Если не вспоминать о диверсии в моей спальне, то день складывается довольно приятно, мы с Линдой и Волком гуляли вокруг замка, строили планы на Рождество. А когда вышли с небольшой веранды в центре парка, Волк несколько раз громко рыкнул.

— Кто-то чужой приехал! — прошептала девочка. А мне не хочется попадать в неприятности, пусть Ганс сам разберётся. Ждём, пытаемся заставить Волка молчать, и он слушается. Сел и смотрит на нас, потом на дом, недоумевает, почему мы не прогоняем незваных гостей?

Посыльный умчался, и мы поспешили в замок.

— Вам письмо от короля регента! — Ганс с порога огорошил меня очередной новостью. Ничего хорошего не жду от таких депеш. Открываю конверт, на нервах не могу вникнуть в суть и детали. Поняла только, что в назначенное время мне надлежит прибыть во дворец для подписания важных бумаг, суть которых мне известна и сроки договорённости скоро истекают. Его Величество король-регент Максимилиан III не желает, а требует моего присутствия! Правда, моего имени на конверте и в письме нет.

— Зачем? Наверное, собирается настойчиво рекомендовать съехать, до возвращения Эдуарда. Боятся, что герцог передумает и не женится на королеве, шепчу себе под нос, когда Линда ушла к няне раздеваться после прогулки. К королю ехать придётся, от таких приглашений отказываться опасно для жизни. Это очень пугает, но делать нечего.

Весь вечер я провела в расстроенных чувствах. Даже ужинать не хотелось. Но Нора настояла, потому что бледная и слабая я вообще никому не нужна.

— Я себе нужна, вам, Бишопу и Линде! Это уже компания.