Зачарованный нож, нависающей подобно гильотине над моей шеей, не давал лишний раз ни вздохнуть, ни шелохнуться. Ну вот правда и как в такой ситуации объяснить, что я человек?

— Но я правда человек, — уже готовясь перейти на плачь, продолжала я повторять как заведенная. По крайней мере пока еще я точно человек! Будь я ведьмой, сестры бы уже давно это заметили!

— Все вы так говорите.

Все? То есть такие как я частенько попадают в тупые ловушки?

Шестеренки в моей голове нещадно крутились, вертелись и сотрясались изо все сил, я пыталась вспомнить хоть один пример случая, когда потомок ведьмы сумел доказать, что он человек. В голове тут же всплыли образы сгорающих на костре женщин.

Ха-ха, мне что, и правда пришла пора умирать?

Повертев головой в разные стороны, я отбросила куда подальше эту глупую мысль. Я выживала уже тридцать семь раз, вот и сейчас, в тридцать восьмой, выживу!

Верным решением сейчас было бы разыграть изгнание из себя несуществующего призрака или демона, но такое обычно сопровождается зрелищем не из приятных, например, кровью, бегущей из ушей или глаз… Черт бы меня побрал, зачем я вообще зашла внутрь этого леса? Возомнила себя героиней? И почему я забыла, что не гожусь ни на роль детектива, ни на роль спасительницы женщин или детей. Я простая приманка. Так что приманкой мне и следует быть.

Закончив очередной сеанс самобичевания и слез, я наконец-то решилась. Ладно, была не была.

Мои губы начали тихонько открываться и закрываться, из рта полилась знакомая песнь. Это была молитва изгнания демонов, сотворенная испанской инквизицией сотни лет тому назад. Песня пусть до сих пор и актуальная, но достаточно древняя, а значит, стоит мне сейчас закончить ее, и меня будет ждать два возможных исхода: первый — парень поверит мне на слово, потому как демоны среднего уровня и даже призраки высшего не способны произносить эту молитву. Второй вариант — парень решит, что я демон высшего уровня. Те могут не только петь, но и святую воду пить сколько вздумается.

Одна надежда на то, что этот охотник не такой как я глупый. Высшие демоны были всесильны, поэтому могли что угодно творить, а значит, такой ни за что не стал бы выбирать себе тело немощной на вид девушки ради прогулки по лесу. Воровством хилых тел промышляют только призраки. Да и не повелся бы высший демон, что живет тысячу лет, на ловушку с плачем ребенка… Господи, а ведь и правда, насколько же я глупа, раз попалась на ловушку бессознательных тварей…

— Ты пытаешься меня обмануть? — поинтересовался охотник, смотря на меня.

Он прекрасно видел, что я и не собираюсь показывать ему кровавые слезы.

— Да нет же!

В этот самый момент со стороны дома Генри и Ризы послышались кричащие голоса:

— Эй, Келли! Келли, ты здесь?

И все-таки Нил вспомнил, что он был не только на свидании со своей девушкой, но и сопровождал свою дикарку-сестру. Ну наконец-то он решил, что стоит искать меня не только там, где бегают мальчики!

— Я зде…! — начала было кричать я, но парень-охотник внезапным рывком ухватил меня за подбородок.

Он запрокинул мою голову, достал что-то из своей небольшой походной сумки и моментально залил в мой рот мерзкую жижу.

Вязкая горьковатая жидкость пробежала по горлу, оставляя в нем ощущение огня. Мое тело начало застывать и неметь, будто тяжелеть с каждой секундой все больше.

— Что ты мне дал… — только и успела произнести я, когда мое тело окончательно выбило меня из сознания и ослабло.

Иногда по ночам мне снился один и тот же сон, то был отвратительный и самый неприятный кошмар в моей жизни. В нем я видела саму себя и свой главный страх — будущее, которого никогда не хотела достигнуть.

Маленькая девочка бежала по огромному коридору, увешанном портретами с безликими лицами незнакомых, но таких похожих на нее темноволосых женщин. Ноги ее заплетались, туфли и надетые под них носочки сползли, а щеки из-за продолжительного суматошного бега стали красными. Ей было трудно дышать. Легкие, как и ноги, уже отнимались и горели огнем, но она все равно продолжала бежать и продолжала. Все те женщины, что были изображены на висящих вдоль стен портретах, следили за ней не моргая. Они звали ее, они тянули к ней свои длинные костлявые пальцы.

— Калиса… Калиса… Калиса… — шепоты и крики мертвых сестер были пропитаны гневом. Они ненавидели ее, они желали ее за собой утащить в преисподнюю.

Внезапно перед взором ребенка показалась пустая стена. Дорога почему-то закончилась, и девочка остановилась. Теперь ей было нужно как можно быстрей спрятаться. Но куда? Где они ее не достанут, где ее не разыщут?

Глазки девочки забегали в разные стороны, она искала в темном коридоре других живых людей, но их нигде не было видно. Она осталась одна. Никто ее не найдет, никто ей ни за что не поможет…