Я усмехнулась. Этот охотничек умело скрывал от других правду, но вот скрывать себя магией, чтобы Нил не пробрался вслед за ним в больницу, не додумался. Или же поленился.

— Я скоро буду в полном порядке, в отличие от других жертв серийника я хотя бы жива. Разве тебя это не радует? — из-за моей улыбочки и сказанных слов Нил еще сильней помрачнел и побледнел.

— И ты еще улыбаешься в такой ситуации? Да почему тебя вечно пытается кто-то убить?!

Я пожала плечами и бросила взгляд на Лэсли, который все еще не сказал ни единого слова.

— Наверное, я просто очень красивая. Все мне завидуют и потому пытаются убить… Эх, красота губительная сила.

Нил цокнул.

— Дурочка, если бы мир ненавидел красивых людей, то я бы уже давно умер, — он указал рукой на Лэсли, — и вот он, между прочим, тоже. Но почему все так избирательно пытаются напасть именно на тебя?

— Я красивее вас? — предположила я.

— Просто ты слабачка, — выдал Лэсли.

Голос, которым он произнес эти слова, был абсолютно пустым и бесстрастным, будто это вовсе не он говорил, а бездушный автоответчик. Из-за этих слов Нил и я, что пытались до этого хоть немного развеять гнетущую обстановку, замолчали. Больше у нас не было желания шутить.

— Слабачка, значит. Не отрицаю, но разве это повод нападать на меня? Быть слабой — не грех, — сказала я, осторожно подбирая слова, но Лэсли был непреклонен.

— Для потомственной ведьмы — это грех, Келли. Милосердие к врагу и собственная слабость — это главные грехи ведьмы.

— Я же уже говорила тебе, что не желаю быть ведьмой, — начиная закипать от злости, напомнила я.

Кажется, я так крепко начала сжимать зубы, что они готовы были начать скрипеть. Зато у Лэсли на лице появилась зловредная отвратительная ухмылочка. Он наконец посмотрел на меня и сощурился.

— А твои желания вообще имеют значения? — спросил он. — Ты родилась ведьмой, ей и умрешь. Либо прими это как данность, либо спрячься и жди восемнадцатилетия, а после убирайся из города, который кишит мертвецами.

Теперь я поняла: он точно поставил целью меня разозлить.

— Ха, будь все так просто, давно бы уже спряталась! Я не могу убежать от проклятых сестер, они ведь меня и из-под земли достанут. Или думаешь, я к тебе все это время как прилипшая ходила, потому что мне твоя компания нравится? Ты чертов охотник, Лэсли! Да ты единственный, кто может меня защитить! — как только договорила это, снова почувствовала укол совести.

На кануне, прямо перед появлением черной женщины, мы точно так же ругались. Точнее сказать, Лэсли просто говорил жестокую правду, а я взрывалась и кричала в ответ несуразицы. Из-за чего я в тот раз повысила голос? Если не ошибаюсь, он говорил, что я должна ему доверять. А что теперь? Теперь он говорит, что я должна спрятаться и не отсвечивать. Что изменилось?

— Эй, прекратите! — вмешался Нил. — Я знаю, вы все сейчас на взводе, но хватит! Лэсли, если тебе стыдно за произошедшее, то извинись, а не обвиняй Келли в том, что она пострадала. Думаешь, ей кто-нибудь давал выбор? Я тоже зол на ее мать и нашу бабушку. Они должны беречь Келли, но вместо этого изводят ее, а это бесчеловечно… Но ты сам сказал: слабость — величайший грех для ведьмы. Они считают, что Калиса станет ведьмой, но сама она хочет быть человеком. Ты правильно говоришь, что Келли должна уйти, она и сама хочет этого, но если беспричинно уйдет, то умрет от рук своих же членов семейства.

Лэсли только было хотел открыть рот и что-то ответить, как Нил его перебил и продолжил вещать свои речи:

— Но знаешь, я злюсь не только на тетю и бабушку. Я еще и на себя злюсь за свою беспомощность. Я мужчина, а еще фактически старший брат Келли, но при этом я совершенно ничего не могу сделать, чтобы ее защитить. Все эти годы я только и мог, что таскать ей книги… Так что, если ты сейчас тоже злишься из-за этого чувства беспомощности, то прекрати! Не делай моей сестре больно, понял меня?!

Из-за сказанных Нилом слов, я на секунду опешила. Может ли это и правда быть тем, что Лэсли имел в виду, когда говорил, что я должна спрятаться? Неужели он понял, что имеет дело с врагом куда сильнее себя? Ему сложно меня защитить. Он хотел бы этого, но боится снова не справиться?

— Господи, какие же вы мальчишки дураки, — выпалила я.

— Тц, а ты чем вообще лучше нас? — надулся мой братец. — Ты провалялась в отключке пять дней, Соня чуть не прибила меня, когда ты не пришла в школу!

— Ох, Соня… Она переживала обо мне. Она и правда мой ангел.

— Подбери слюни, она мой ангел, а не твой.

— Ну это мы еще посмотрим, старший братец, — выпалила я иронично.

И снова мы свели все к паршивым шуточкам и смешкам, Лэсли все еще выглядел загруженным и уставшим, но больше не говорил гадостей. Видимо, его сил хватило только на один выпад — прямой удар по гордости смертной девчонки. К сожалению, тот не увенчался успехом, вот он и загрустил.

Мы с Нилом еще какое-то время поболтали, даже созвонились с Соней и обсудили школу. В городе не произошло новых странностей, поэтому хоть это меня радовало. А еще меня радовало, что проспала не полжизни, подобно спящей красавице, а потеряла всего-то пять дней.