Им удалось обойти участки, где работники собирали с деревьев орехи. Художник довел Юми до окраины сада у восточной границы города, невдалеке от ритуальной площадки, и присел под деревом.

Они преодолели большую часть пути до шатра мудрецов, но оставалось еще добрых полтораста футов. Предстояло идти по горячим камням, а еще перелезть через ограду площадки. За шатром приковали три раскидистых дерева, чтобы предоставить мудрецам тень. Под ними можно было спрятаться, но лишь в случае, если удастся незамеченными пересечь открытое пространство.

Художник посмотрел на ритуальный тобок. Платье было яркое, желто-красное.

– Оно бросается в глаза, – сказал он.

– В этом весь смысл, – объяснила Юми.

Художник кивнул. И снял платье.

Юми ахнула. Не из-за того, о чем вы подумали. Они все-таки мылись вместе каждый день. Вдобавок под тобоком было еще три слоя одежды. Но она уже считалась нижним бельем.

– Что ты делаешь? – возмутилась она, когда Художник стянул и вторую юбку. – Прекрати!

Он ухмыльнулся и указал на последний слой одежды – тонкие светло-коричневые шелковые штаны, отдаленно напоминающие панталоны, и свободную зеленую сорочку, тоже шелковую, блестящую и достаточно откровенную. Под ней оставалась лишь нагрудная повязка.

Юми взмолилась, чтобы на этом Художник остановился.

– Это похоже на местную мужскую одежду, – заметил он.

– Вовсе нет, – возразила Юми. – Мужская одежда совсем другая.

– А по-моему, похоже. Думаю, с расстояния меня примут за садовника, уходящего с работы.

– А если приглядятся, то увидят меня, полуголую, и решат, что я спятила!

Художник посмотрел в сторону шатра, как будто все равно собирался направиться к нему, но не шелохнулся. Он перевел взгляд на девушку.

– Юми, если хочешь бросить эту затею, сейчас самое время, – сказал он. – Я с твоей жизнью играю. Если меня поймают, с последствиями придется жить тебе – при условии, что мы рано или поздно поменяемся обратно. Итак… мне остановиться? Или нет? Выбор за тобой.

Предоставить ей выбор было крайне плохой идеей.

Но она испытывала азарт. И целеустремленность. Одновременно. Поэтому, не успела Юми толком все обдумать, как тоже скинула платье и слой нижнего белья, оставшись только в шелках.

– Иди! – скомандовала она.

– А ты-то зачем разделась? – спросил Художник. – Ты же невидимая.

– В знак солидарности! – Она глубоко вздохнула и двинулась вперед по камням.

Юми привыкла, что люди мгновенно узнавали йоки-хидзё. Поэтому прежде не верила ни в какую маскировку.

Но она успела пожить в мире Художника. Побыть нормальной уже полторы недели. По крайней мере, по половине каждого дня, что она там провела. Может быть… Художник прав и никто не заметит?

Но она все равно ощущала себя полевой мышью. Крошечной зверушкой, выпавшей из гнезда в рисовом кусте на горячие камни среди бела дня и теперь отчаянно ищущей местечко повыше на виду у ястребов и ворон. Обжигаясь на каждом шагу.

Любой отдаленный звук казался ей сигналом тревоги. Она была уверена, что многие местные жители уже помчались за Лиюнь. Вскоре всем станет известно, что йоки-хидзё свихнулась и бегает по городу в одном нижнем белье.

Художник неторопливо следовал за ней.

– Быстрее! – прошипела Юми.

– Спешка – враг скрытности, – возразил он. – Доверься мне. Я минимум трижды видел такое в сериалах.

– Трижды? И это весь твой опыт? – Юми подскочила, когда по ней скользнула тень купы рисовых кустов.

Это была мука. Дурманящая мука. Несмотря на внешнее спокойствие, Художник по мере приближения к выбранному укрытию все больше поддавался соблазну ускориться. Буквально пробежав последние несколько футов, он спрятался за стволом раскидистого дерева.

Юми надеялась, что деревья скроют их. Деревья так и норовили сорваться с цепей, чтобы убраться подальше от горячих камней, окружающих ритуальную площадку. Утерев пот со лба, Художник отряхнул руку, и капли мгновенно испарились с земли.

– Никогда не пойму, как вы здесь живете, – прошептал он. – Но мы…

Он сбился, увидев выражение лица Юми. Ее сердце гремело, как ритуальный барабан, нервы отплясывали, как танцоры перед духами, а глаза горели кострами ночного праздника.

– Что с тобой? – спросил он.

– Это самый дурной поступок в моей жизни! – воскликнула Юми, воздев руки к небу. – Это прекрасно!

– Тебе и правда нужно чаще гулять.

– Я стараюсь! – ответила Юми, не в силах сдержать улыбку. Затем сложила руки у горла и еще сильнее вытаращила глаза. – Давай сбежим! Вдвоем! Во внешний мир, как в историях, что рассказывала Самчжэ…