– Что произошло?
– сдавленным голосом спросил он Акимова. На БЩУ-4 активность воздуха в это время составляла около 3- 5 рентген в час, а в местах прострела от завала и того больше.

Акимов доложил, что произошла тяжелая радиационная авария, но реактор, по его мнению, цел, что пожар в машзале в стадии ликвидации, пожарники майора Телятникова тушат пожар на кровле, что готовится в работу второй аварийный питательный насос и скоро будет включен. Лелеченко и его люди должны только подать электропитание. Трансформатор отключился от блока по защите от коротких замыканий.

– Вы говорите-тяжелая радиационная авария, но если реактор цел... Какая активность сейчас на блоке?

– Имеющийся у Горбаченко радиометр показывает тысячу микрорентген в секунду...

– Ну, это немного,-чуть успокаиваясь, сказал Брюханов.

– Я тоже так думаю,-возбужденно подтвердил Акимов,

– Могу я доложить в Москву, что реактор цел?

– Да, можете,- уверенно ответил Акимов.

Брюханов ушел на АБК-1 в свой кабинет и оттуда в 3 часа ночи позвонил домой заведующему сектором атомной энергетики ЦК КПСС Владимиру Васильевичу Марьину...

К этому времени на аварийный блок прибыл начальник гражданской обороны атомной станции Соловьев (фамилия изменена.- Г. М.). У него был радиометр со шкалой измерений на 250 рентген. Это уже было кое-что. Пройдя по деаэраторной этажерке, в машзал, к завалу, понял, что положение крайне тяжелое. На шкале 250 рентген радиометр показывал зашкал в разных местах блока и завала.

Соловьев доложил обстановку Брюханову.

– У тебя неисправный прибор,-сказал Брюханов.-Таких полей быть не может. Ты понимаешь, что это такое? Разберись-ка со своим прибором или выбрось его на свалку...

– Прибор исправный,- сказал Соловьев.

В 4 часа 30 минут утра на БЩУ прибыл главный инженер Фомин. Его долго разыскивали. Дома почему-то трубку не брал, жена бормотала что-то невнятное. Кто-то сказал, что он на рыбалке, потому и не подходил к телефону. Что-то знали люди...

– Доложите обстановку!

Акимов доложил. Подробно перечислил последовательность 4 технологических операций до взрыва.

– Мы все делали правильно, Николая Максимович. Претензий к персоналу смены не имею. К моменту нажатия кнопки АЗ-5 запас реактивности составлял восемнадцать стержней СУЗ. Разрушения произвел взрыв стодесятикубового бака аварийной воды СУЗ в центральном зале, на отметке плюс семьдесят один метр...

– Реактор цел?
– спросил Фомин красивым баском.

– Реактор цел!
– твердо ответил Акимов.

– Непрерывно подавайте в аппарат воду!

– Сейчас в работе аварийный питательный насос из деаэраторов на реактор.

Фомин удалился. Внутри он то метался, как затравленный зверь, то проваливался в бездонную пропасть, мысленно панически вскрикивая: "Конец! Конец!"-то обретал вдруг железную уверенность:

"Выстоим!"

Но не выстоял. Этот человек сломался первым перед чудовищной ответственностью, которая только сейчас обрела свою свинцовую тяжесть и расплющивала все его слабое, по сути, державшееся на гордыне и тщеславии существо...

Приказав в два ночи Акимову подавать воду в реактор, заместитель главного инженера по эксплуатации Анатолий Дятлов покинул блочный щит управления и вышел в сопровождении дозиметриста наружу, спустившись по лестнично-лифтовому блоку. Весь асфальт вокруг был усыпан блоками реакторного графита, кусками конструкций, топлива. Воздух был густой и пульсирующий. Такой ощущалась ионизированная высокорадиоактивная плазма.

– Активность?
– спросил Дятлов дозиметриста.

– Зашкал, Анатолий Степанович... Кха-кха! Ч-черт! Сушит глотку... На тысяче микрорентген в секунду зашкал...

– Японские караси!.. Приборов у вас ни хрена нет! В бирюльки играете!..

– Да кто думал, что будут такие поля?!-вдруг возмутился дозиметрист.-В каптерке есть один радиометр со шкалой на десять тысяч рентген, да закрыта. А ключ у Красножона. Да к каптерке, я смотрел, и не подобраться. Завалило ее. И светит дай бог. Без прибора чувствую...

– Индюки! Японские караси! Прибор в каптерке держат! Обалдуи! Носом измеряй!

– Да я и так уж измеряю, Анатолий Степанович...-сказал дозиметрист.

– Если бы только ты... Я ведь тоже измеряю, сукин ты сын. А ведь не должен. Это твоя работа... Усек?!

Они подошли вплотную к завалу. Он возвышался горой, поднимаясь наклонно от самой земли аж до сепараторных помещений...

– Ё-моё!
– воскликнул Дятлов.
– Что натворили! Крышка! Дозиметрист щелкал туда-сюда переключателем диапазонов, бормоча: "Зашкал... Зашкал..."

– Выбрось ты его к едрене фене!.. Японские караси... Пошли в обход вокруг машзала...

Кругом на асфальте графит и куски топлива. В темноте не совсем различимо, но при желании понять можно. То и дело спотыкаешься о графитовые блоки, футболишь ногами. Реальная активность до 15 тысяч рентген в час. Поэтому и зашкал на радиометре у дозиметриста.