Более рукастые артефакторы могли совместить весь функционал из этих десятков пластин в одну-единственную, да еще и сделать ее красивой, и прикрутить что-нибудь вроде голографического интерфейса… но стоили такие вещи как добрый десяток деревень вроде нашей. Не по кошельку, в общем, какому-то деревенскому фельдшеру, при всем его богатстве.

Наконец, Эдур закончил и уселся на краешек кровати, в раздумьях выстукивая пальцами по колену какой-то бодрый ритм.

— Что-то в итоге понятно, Эдур? — дед первым не выдержал тяжелого молчания. — Не томи!

— А?

Бахет слегка осоловело моргнул, сфокусировав взгляд на наших напряженных лицах. Кажется, он настолько погрузился в собственные размышления, что попросту забыл о нашем существовании.

— Да… да, конечно. В общем-то, все довольно очевидно, подобные симптомы и движение Ци внутри духовного тела трудно перепутать с чем-то еще… И Газат Кальен, и Ультис Ледяной, и другие авторы описывают все крайне похожим образом, хотя болезнь довольно редкая… Это очень интересно, я до этого с таким не встречался, да… — Эдур явно начал вновь уплывать от нас: его взгляд затуманился, а речь стала слегка невнятной. — Кризис миновал, не бойтесь, я стабилизировал ее состояние, а вот лечение… лечение, да… надо бы заказать еще книг, почти уверен, что в третьей части «Недугов духовных» от Кальена будут описаны новые методы, которые он применял к жене… она тоже страдает от резонанса Рокарда, да…

— Эдур!

— А?

— Что за болезнь? Как лечить?

— А… да… сейчас… сейчас… заметки посмотрю, там были названия зелий…

Эдур вызвал свой интерфейс и забегал глазами по невидимым строчкам. Наконец, спустя пару минут отмер:

— Вот. Да, нашел… Но предупреждаю сразу — новости не очень хорошие.

Новости оказались откровенно отвратными, что уж там.

Насколько я понял, резонанс Рокарда являлся некой вариацией аутоиммунного заболевания, только для духовного тела. Организм сам по себе начинал его… отторгать, скажем так. И, соответственно, вариантов лечения на текущий момент было немного. Основной — паллиативная алхимия. Она не лечила, лишь облегчала страдания, снимала негативную реакцию между телом и душой, поддерживала жизнь. Да и слишком долго пить ее не получится — лет через десять организм попросту привыкнет и перестанет реагировать на нее как следует. И о культивации никакой речи даже не идет — мало того, что чем сильнее духовное тело пациента, тем сильнее отторгающая реакция, так еще и развивающееся духовное тело нивелирует в ноль эффект зелья Рокарда — той самой паллиативной алхимии. Если бы речь шла о считанных процентах до окрашивания хотя бы одного даньтяня, то можно было бы рискнуть и сделать ставку на Перерождение. Эдур сказал, что были описаны случаи, когда после него болезнь проходила сама собой… но это не наш вариант. Иланне до этого порога далеко — и у нее все духовное тело успеет пойти в разнос, если она продолжит культивацию.

Дед выругался сквозь зубы. Честно говоря, мне тоже хотелось это сделать, и куда более грязно. Как ни крути, но местному аналогу мата до русского было очень далеко по своей… экспрессии. И образности. И разнообразию.

— Сколько зелье стоит на аукционе? — Крист встал со стула и с тяжелым вздохом подошел к окну, отвернувшись от нас.

— Вообще цена плавает, но сейчас… двадцатка мраморных.

— Потрясающе. И как часто его надо пить?

— Вообще зависит от степени развития духовного тела. Чем меньше развитие — тем реже. Для Иланны, я думаю, интервал будет в пределах пары месяцев… — Эдуру явно стало несколько неловко, и я его понимаю. Для нашей деревни мраморные монеты — чуть ли не самые крупные из тех, что в ходу. В основном все обходятся Деревом и Гранитом, да и налоги собираются ими же. Мрамор — это уже ого-го, на одну мраморную монетку можно спокойно купить стадо коров или неплохую перворанговую возвышалку. А тут — двадцать. Да еще и с периодичностью в пару месяцев.

— Какой сейчас курс к медным при продаже, Эдур?

— Системный? Тридцать восемь к одному. У тебя есть медяки?

— Завалялась парочка… со старых времен… — рассеянно ответил дед, раздумывая о чем-то. — Сможешь разменять одну медяху за сорок мраморных? Торговцев сейчас в деревне нет, чтобы у них поменять по нормальному, человеческому курсу, а как минимум одно зелье нам нужно уже сейчас… Сможешь засчитать остаток разницы между курсами как свой процент.

Эдур поморщился. Скрипнул кроватью, тоже поднявшись на ноги.

— Крист, ну глупостей не говори. Мы с тобой сколько знакомы? Ты думаешь, я буду с тебя в такой ситуации процент брать? Ладно с возвышалок или всякой мелочевки вроде альянских красок для волос, которыми мне бабы деревенские все уши прожужжали в этом году, но не с лечебной же алхимии! Да и разница между системным и человеческим курсами никогда меньше десяти процентов не опускалась. Две, а то и три мраморных — даже для меня это чересчур много.

— Спасибо, Эдур, — тихо произнес дед, все так же стоя к нам спиной. — Сейчас, перекину медяху… Покупай зелье. Пока одно, а там видно будет.

— Да не за что. Угу, вижу… Готово. Лови остатки мрамора.

Эдур закончил с манипуляциями в интерфейсе и выхватил из воздуха изящный стеклянный фиал с вязкой синей жидкостью. Осторожно откупорил и, приподняв голову Иланны, осторожно, по капле влил зелье ей в рот. Крист, слегка повернув голову, краем глаза понаблюдал за этим, после чего повернулся обратно, невидящим взглядом уставившись в окно.

— Скоро должно подействовать, — Эдур помялся, явно собираясь двигаться на выход, но не зная, как попрощаться. Посмотрел на меня. На спину деда. Тяжело вздохнул. — Ладно, я пойду, пожалуй, меня там другой пациент ждет…

— Подожди…те!

Все это время я молчал, не вмешиваясь в разговор взрослых, но сейчас, увидев, что он действительно собирается уходить, не выдержал. Эдур, сделавший было шаг к выходу, остановился.

— Что, Эдриан?

— Неужели нет никаких других вариантов лечения? Хоть каких-нибудь? — я почувствовал, как к глазам подступают непрошеные злые слезы и невольно отвел взгляд, часто заморгав.

— Ну… варианты есть всегда, — Эдур с некоторым смущением почесал в затылке. — Я даже навскидку могу назвать еще несколько… просто… их цена…