«Мэй, хорошая моя, да не мучь ты себя так. Пусть тебе сняться хорошие и красивые сны и вспомни хорошее теплое небо, или зажги свечи и смотри на это колеблющееся пламя. И помни мы дети на ладони у Господа.

Мы дети в ладонях Твоих

Мы свечи и огньки. Мы сердца в ладонях. Мы в ответе за все и за всех и наши сердца выдержат все, и всех.

мы вынесем все, но мне будет очень больно если ...

Когда тебя предает человек, которого ты любишь небо разрывается на части, поэтому приближаясь на шаг остаемся друзьями, чтобы не быть ближе чем можем на данный момент. Немного сумбурно, но я не хочу лакировать свои мысли.

Будь спокойной и уверенной в себе.

Чтобы тебе когда-нибудь выпала дорога счастья».

Я написал это и закрыл почту, у меня оставалась еще некоторое время.

Я посмотрел на офис. Проверил, все ли выключили свет. Оделся и выключил свет сам. Ноги несли меня к бару, тем более я видел в закрытом телеграмм канале, они разместили новые лица. Я хотел просто зайти и посмотреть на них. Часть премиальных я уже перевел на свою карту без проблем мог попробовать сегодня не два, а три блюда одновременно.

Я не убыстрял ход и почти встал, поскольку хотел написать, чтобы для меня забронировали новеньких.

Но краем глаза увидел в зеркальной витрине, то, что меня поразило. Это был мой портрет, выполненный из цветов. Узнаваемая прическа, узнаваемый взгляд, лицо, мой сегодняшний галстук и даже пальто, то, в котором флористка меня видела. Я удалил сообщение и зашел внутрь.

Звякнул колокольчик и она подняла свое лицо. Оно не было заплаканным, или не красивым. Овал лица, того типа, который я любил. Здесь, в не ярком освещении цветочной лавки и в окружении цветов, ее яркий макияж казался уместным, и она напомнила мне фею на старинной иллюстрации одной из сказок Братьев Гримм.

Она не ждала меня и узнавание прошло по ее лицу и губы вытянулись в улыбку.

Она была прекрасна, гораздо прекрасней тех, чьи фотографии мне присылали.

Те были понятны, доступны, приручены, а эта девушка принадлежала только мне.

«Я сделала прическу, для тебя, и маникюр – она вытянула руки с покрашенными ногтями». Я видел, что ее лицо изменилось, видимо, мастер потратил время и на выравнивание линии бровей. Ее голос понравился мне тоже, в отличии от утра, где звонкий, как колокольчик голос, был не уместен, в этом краю, отколовшемуся от лета он был родным.

Я перевернул табличку и запер дверь. Распахнул полы пальто и подошел к ней.

Остальное она сделала сама. Но я прервал ее. Повернул и продолжил. Мне тогда понравилась ее кровь, и я вспоминал ее, и хотел повторить. Я не выходя, выдернул ремень из хлястиков и ударил по выгнутой спинке. Она вскрикнула. Я ударил сильнее. Еще и еще раз.

Я у Акари был первым и тоже видел то, что должен был. Но тогда я скорее боялся причинить ей боль, но сейчас во мне не было страха. Я хотел видеть полное подчинение у этой девушки, и я добился его.

Я не похвалил ее за портрет, но позволил доставить мне удовольствие еще раз. И она вынесла мне безалкогольного пива, и пока я пил, она прожала радовать меня.

Я остановил ее. Мне стало скучно. И она покорно отошла. Но глаза ее светились, и мне направился этот блеск. Я сказал ей, чтобы она подготовила лучший букет, который я подарю своей невесте. И она покорно выбрала его.

Это действительно были хорошие цветы.

Красивые, кровавые розы с добавлением цветов папоротника. Она сделала соразмерный букет, такой, какой я и хотел. Акари он тоже вскоре понравился.

Время у меня было, и я с букетом зашел в кафы. Стайка девушек взглянула на меня, и о чем то перешептывалась, и хихикала. Мне было все равно. Сегодня я ждал, мою Акари.

Она приехала вскоре, вырвавшись корпоратива. Ее отец выплатил всем хорошие премии и я с удивлением понял, что ее премия даже немного больше моей.

Но я не расстроился. Нам были нужны эти деньги. Я сказал, что уже присмотрел домик. Но Акари ответила, что говорить об этом рано. Если я приму предложение отца, то мы уедем в Китай.

Акари не говорила, куда меня везет, а я и не спрашивал. Она повернула и приехала на подземную стоянку. Мы вышли и подошли к лифту. Акари держала меня за руку и ввела в него. Мы поднялись на самый высокий этаж и там нас уже встречали.

Предупредительная горничная дала мне ключ и раскрыла двери. Это был Президентский номер, с видом на ночной город.

Был уже накрыт столик на террасе, и мы прошли туда. Вежливые официанты подавали еду и напитки, и я смотрел на Акари и понимал, что именно она одна всегда в моем сердце, и мне не надо никого другого.