— Держи, — Милар убрал руку в карман и вытащил оттуда два накопителя.

Красный и… зеленый.

— Я…

— Потом все обсудим, — перебил капитан, видя нерешительность во взгляде Ардана, направленного на зеленый накопитель. — Куда нам?

— Второй этаж. Первый перек…

— Веди, — буркнул, в привычной недовольной манере, Урский, закончивший перезаряжать револьверы.

Они поднялись на второй этаж и уже свернули на нужном перекрестке (подумать только — перекресток в доме), как по ушам ударил:

— Бам! — гром от выстрела.

А следом за ним истошный, дикий крик:

— А-а-а!

Плащи с Ардом переглянулись и стремглав бросились в сторону, откуда исходили звуки. Когда Урский с Эрнсоном выбили ногами двери, то Ард, залетев внутрь вместе с Миларом, тут же отвернулся в сторону.

Он просто не мог позволить себе смотреть на то, что там происходило. Происходило в прошлом.

Но картина, как назло, не хотела покидать его сознание. На громадной кровати под балдахином, лежали две куклы. Вымазанные белянами, с нарочито театральным макияжем на лице, две связанные куклы. Два мальчика одиннадцати лет. Со стеклянными глазами. Задушенные бархатными платками; связанные на манер пойманной дичи — руки и ноги разведены в разные стороны и скреплены между собой веревками и палками, так, чтобы несчастные лежали в форме звезды и не имели возможности пошевелиться.

На белых простынях. С кровавыми подтеками в районе паха мертвых детей.

Ардан, тяжело дыша, пытался вернуть контроль над разумом. Но тот отказывался принять увиденное. Перед глазами все плыло. Ритм собственного сердца набатом звенел в ушах. Аккомпанемент ему составлял крик и плач худого, высокого мужчины, которого Ардан успел заметить.

В женском нижнем белье, тоже в макияже прямиком из прошлого века, с торчащими ребрами, с тонкими ручонками и ногами, жидкими волосами и заплывшими глазами, тот валялся на полу и корчился в агонии. Держался за то, что некогда являлось его первичным половым признаком. А теперь валялось, отстреленным, в стороне.

— А-а-а-а! — истошно вопил Иригов, пытаясь унять фонтан крови.

— Проклятье, Огланов! — выкрикнул Милар и, обнажив саблю, отсек часть балдахина. Он бросил ткань Эрику. — Прижми… мерзость какая.

Петр, держа в руках дымящийся револьвер, не выражал ровно никаких эмоций.

— Зачем, Огланов? — простонал Милар. — Это ведь наша общая зацепка…

Петр повернул голову. Но не к капитану. К Ардану.

— Ублюдков учат болью, — только и сказал он, после чего убрал револьвер в кобуру и направился на выход.

Не успел он выйти в коридор, как ему в затылок уперлось дуло револьвера Урского, а в бок, разрезая пальто, один из ножей Эрнсона.

— Ты…

— А-а-а-а!

— Да срань же, — процедил Милар и, развернувшись, с оттяжкой пнул в челюсть Иригова. Тот отключился… раскинув руки в сторону и позволяя крови толчками бить из отстреленного… признака. — Ты, Петр, в темную использовал моего напарника.

— Ради благого дела, — не оборачиваясь, ответил Петр. — И я надеялся, что у него есть способ связи с вами.

— Надеялся… — протянул Милар.

На мгновение в комнате повисла тишина.

— Идите, господин Главный Инспектор, — произнес, наконец, капитан. — Считайте, что мы с вами заключили сделку. Мы не вышибем вам мозги за ваше шулерство, а вы, если что-то узнаете еще — отправите нам весточку.

Петр легонько кивнул и, дотронувшись пальцами до полы шляпы, сказал:

— Господа, — после чего вышел в коридор.

— Ард, — позвал Милар. — Ты можешь что-то сделать с этим фонтаном, пока наш язык кровью не истек?

— Я-я-з-зык? — непонимающие переспросил пытающийся отдышаться Ардан. — У него же отстрелян…

— Член, да, — перебил Милар. — Язык значит, что он свидетель из вражеского стана и… короче, господин маг, сделайте так, чтобы он не подох прежде, чем мы доставим его на допрос в Черный Дом.

Ардан перевел взгляд с кровоточащего тела на трупы мальчиков и тут же отвернулся.

— Ард, — Урский сжал его плечо. — Из конторы он уже не выйдет и последние дни будет доживать так, что начнет завидовать мертвым.

— Но…

— Петр прав, напарник, — Милар, разумеется, достал сигарету. — Ублюдков учат болью. А этот — учиться будет долго. Очень долго. И заодно расскажет нам все, что знает.

Ард выдохнул и ударил посохом о пол.

* * *

Около пустующего бара « у Брюса» остановился старенький, местами ржавый, выкрашенный черной краской автомобиль с двумя красноречивыми, круглыми фарами.