И первые новости дошли до меня лишь во второй половине дня.

Ко мне зашёл Кишибэ Банджо — онколог. Он тактично попросил следующего пациента подождать, а сам запер дверь изнутри.

— Добрый день, Кацураги-сан, — поклонился он. — Могу я поговорить с вами наедине?

— Конечно, Кишибэ-сан, — кивнул я. — Огава-сан, оставите нас?

Огава Хана, привычная к тому, что в моём кабинете чуть ли не каждый день происходят такие встречи, с пониманием вышла в коридор.

— Я был приглашён на закрытый совет, который состоялся на этих выходных в «Ямамото-Фарм», Кацураги-сан, — начал онколог. — Там рассматривался ваш отчёт о работе препарата и определялась дальнейшая судьба… Одного сотрудника нашей клиники.

Судя по всему, Кишибэ Банджо только что аккуратно намекнул, что речь шла о главном враче.

— Вы не представляете, как я был шокирован, Кацураги-сан… — вздохнул онколог. — Они скрыли от меня такой препарат! Доверили его испытание терапевтам. Нет, вы не подумайте, я ни в коем случае не хочу сказать, что вы плохо справились. Как раз наоборот — вы сделали всё именно так, как надо. Вовремя остановили испытания.

— Вы согласны со мной, что препарат необходимо отправить на доработку, Кишибэ-сан? — спросил я.

— Да, на все сто процентов, — кивнул он. — Подробности нашего заседания я обсуждать с вами не стану. Если Эитиро-сан посчитает необходимым, он сам введёт вас в курс дела. Я пришёл к вам не за этим. Дело в том, что я по вашей просьбе осмотрел трёх пациентов, которых госпитализировали в инфекционное отделение в ночь с пятницы на субботу.

— В частности, меня беспокоил Бьякуя Шино, — сказал я. — У него была очень мощная опухолевая интоксикация. Препарат слишком быстро разрушал новообразование.

— Не то слово, Кацураги-сан, — подтвердил Кишибэ Банджо. — И что самое главное, мы стали свидетелями чуда. Тот факт, что Бьякуя Шино пережил такую интоксикацию — это попросту невероятно. У меня большой опыт, Кацураги-сан. Я с уверенностью могу сказать, что он должен был погибнуть за сутки до госпитализации. На его месте любой другой пациент не выдержал бы. Именно поэтому «Онкокура» рано пускать на следующие этапы.

— Но почему, по вашему мнению, он смог справиться? — спросил я.

— Всего две причины, — ответил Кишибэ. — Первая — вы назначили ему очень грамотный курс препаратов для защиты печени и дезинтоксикационную терапию ещё до того, как он был госпитализирован. Вторая — у Бьякуи Шино воистину очень сильная воля. Учитывая его анамнез заболевания… Он долго держался. Мало кто способен столь длительное время бороться на терминальной стадии рака.

— Как вы полагаете, что теперь с ним будет? — спросил я. — Мы ведь можем провести ещё один онкоконсилиум. Найти способ вылечить его, ведь…

— Кацураги-сан, расслабьтесь, — улыбнулся Кишибэ Банджо. — Онкоконсилиум провели сегодня утром. По результатам последней позитронно-эмиссионной томографии, «Онкокура» растворила все его метастазы. Дальнейшее лечение этим препаратом он бы не пережил — это точно. Зато теперь мы можем удалить опухоль прямой кишки хирургическим путём.

— Я хотел предложить вам этот вариант, но был уверен, что никто из онкологов не согласится пойти на такой манёвр после лечения сомнительным препаратом, — сказал я.

— Согласен, но я готов рискнуть. Вот увидите, Кацураги-сан, мы ещё реабилитируем вашего пациента, — улыбнулся Кишибэ.

— Кстати, а как обстоят дела у двух других? У пациентов Кондо-сан и Куренай-сан?

— С ними ситуация проще, — ответил Кишибэ Банджо. — Было принято решение провести несколько курсов химиотерапии, а после — удалить новообразование. Но прогноз для этих двоих, на мой взгляд, неплохой. В отличие от Бьякуи Шино эти пациенты с самого начала имели шансы на восстановление.

— Спасибо, что рассказали мне, Кишибэ-сан, — поклонился я. — Я сделал всё, что мог, чтобы сохранить жизнь Бьякуи Шино. Очень надеюсь, что вы сможете довести это дело до конца.

— Не беспокойтесь, Кацураги-сан. Теперь он в моих руках. Я отнесусь к нему с особым вниманием. Тем более, мне теперь поручено обследовать его ещё очень длительное время, чтобы обнаружить наличие отдалённых побочных эффектов «Онкокура».

Кишибэ Банджо покинул мой кабинет, а я принял оставшихся пациентов, после чего завершил приём и направился в профилактическое отделение, чтобы скоординировать работу и там.

Однако по пути я наткнулся на Кондо Кагари. Парень выглядел так, будто только что пробежал полумарафон.

— Кацураги-сан, — тяжело дыша, произнёс он. — Я вас везде ищу. Мне только что звонил отец. Вы в курсе, что сейчас происходит?

— О чём вы, Кондо-сан? — спросил я.

Я подозревал, что речь пойдёт о переменах в руководстве. Но Кондо Кагари выглядел чересчур ошарашенным даже для такой необыкновенной новости.

— Кацураги-сан, главного врача уволили, — произнёс он. — Ягами Тэцуро и его жена покинули клинику сегодня утром. Говорят, что и Мурата Сатоши последует вслед за ними.