Чем дольше притворяюсь глухонемым демоном, тем больше мне это нравится! Постоянно что-то весёленькое происходит, все вокруг начинают тебе спектакли показывать. Кланяются вон. С оркестром, правда, не очень, бренчалка какая-то. С другой стороны, а чего я придираюсь, театр всё-таки, не опера!

Пораскинув мозгами, я смекнула, что спектакль повествовал кое-кому о том, что он берёт вот эту яркую штуковину и идёт с ней заманивать клиентов.

С моих губ чуть не слетело роковое «Так бы сразу и сказал!». Представляю, насколько неоднозначно это прозвучало бы из уст немого, и женским голосом!

Эх. Кажется мне, не слишком доброе у меня выражение лица, чтобы прохожие взяли и прибежали в гостиницу. Тем более, что путешественники обычно решают заранее, где остановятся, а не приезжают в город и с бухты-барахты выясняют адреса гостиниц. Ну да ладно, мне что, побренчать и поорать жалко что ли?

Не пойдут сами – за ноги затащим. На крайний случай. Надо же как-то доход получать!

Я отобрала у демона бренчалку, пусть он собирался добровольно мне её отдать, и походным маршем пошла на улицу.

Чую, после знакомства со мной некоторым персонам может неожиданно понадобиться психиатр…

Судя по потерянному ко мне уже через секунду интересу, я смекнула, что они и не думают о моём побеге. Учитывая тот факт, что личные вещи отбирают сразу (пришла я, воинственный уникум) и дело, следовательно, не в них, то, вероятно, пункт о запрете на побег входит в «подписанный» мною договор.

Скорее всего чихуахуа не стал выяснять со мной отношения потому, что не захотел тратить время на пререкания и портить лицо в драке. Он сделал вид, что смирился, и послал кого-то ко мне провести обыск. Такие не смиряются. И открыто тоже не действуют… Пододеяльник, держу за тебя кулачки!

Я сменила походный марш на прогулочный шаг.

У цветущих кустов кружились бабочки. Среди тонких веток деревьев и туч листвы терялись птичьи голоса. Облака, словно огромные льдины в весенней реке, медленно летели в небе. Изредка по серой дороге кто-то семенил с сосредоточенным взглядом или с криком пролетал мимо на обворожительной коняшке. Свежий ветерок, подобно незримым мышкам, негромко шуршал листьями. Солнечные лучи вырисовывали причудливые тени от деревьев. Зелёная нестриженная трава забавно топорщилась врозь.

Любуясь природой, я поглядывала на видневшуюся сквозь листву чёрную стену. А именно на вооружённых демонов в доспехах, неподвижно стоящих там.

Далеко не все аллеи просматриваются со стен. Зато главную, являющуюся наикротчайшим путём к выходу, при желании вполне можно просмотреть. И сам выход, насколько помню, хорошо просматривается.

Ничего. Что-нибудь придумаю. У меня по-другому при всём желании не получиться!

Страна Нолерия, город Урлай, настоящее время

Оливер Уокер

В это утро я ненавидел всё. И кучера, который пел всю дорогу. И солнце, которое светило мне в лицо. И занавески, которых не было. И Дэвида, за кратковременную поездку вычеркнувшего из моей зарплаты парочку монет, а вместо разъяснений сказавшего: «- Жизнь несправедлива, привыкай».

– Приехали, Господин!

Ненавижу поездки. Ненавижу чувство юмора у моего начальника. Хочу спать! У себя дома! А не бродить по бывшей окраине страны!!!

Я заплатил кучеру и шагнул в кишащую пестротой толпу. Незнакомый город хмуро встречал меня тёмными зданиями и пронзительным ветром. Ориентировался я скверно, приходилось часто спрашивать дорогу у прохожих.

Слева промелькнула улица. Я остановился и вернулся назад. Наверное, это она.

Окинув взглядом бельё на верёвке, я подошёл к ненормальному парню у двери к гостинице. Он был тощий, лохматый, в мешковатой одежде, громко тряс бренчащей штуковиной и орал как разъярённый солдат. Причём не конкретные слова, а просто орал.

– Ты чего кричишь?! – надоело мне

Парень странно смолк и перевёл на меня круглые глаза. Ни с того ни с сего у него отвисла челюсть.

– Кто такой? – спросил я

Парень повернулся ко мне спиной, видимо, собираясь сбежать, но передумал. Он развернулся на пятках, сощурился и белозубо улыбнулся. Эта улыбка была невероятно коварная, хищная, залихватская, и я вздрогнул. Мне показалось, что эту улыбочку я где-то уже видел, хотя понимал, что не мог нигде её видеть.

Юный слуга хитро склонился в поклоне, жестом рук прося меня следовать в гостиницу. Что он задумал? Слишком уж лукаво двигается.