— Что именно вы будете делать, Николаев?

— Убью ее этим дрыном.

Кто-то возмутился, но Шереметева жестом попросила своих людей не мешать мне.

— Пусть попытается, — сказала она и кивнула Андрею. — Романов, прикройте кузена.

Я старался шагать, не ступая в лужи. Хотя на меня наспех натянули защитный комбинезон, прямо поверх одежды, двигаться было неудобно. Да и смокинг сковывал движения. Ничего, справимся.

— Велите прекратить огонь! — крикнул я Шереметевой.

— Прекратить атаку! Держать барьер!

Я обернулся на Андрея.

— Оставайся за барьером.

— Уверен? Я могу помочь.

— Поможешь, когда вовремя бросишь мне железяку. Это и правда важно.

— С тебя объяснения.

— Разумеется.

Боевые маги перестали вязать заклинания, и наконец-то стало тише. Только рык химеры и вой извергаемого ею пламени да треск защитного барьера.

— Когда я скажу, опустите барьер, чтобы я смог пройти.

Тем временем я окутал себя максимально прочной защитой. Хотя одно извержение пламени — и придется обновлять.

— Ты сумасшедший, кузен Алексей.

— Я Черный Алмаз, мне можно. Опускайте!

— Опустить барьер!

Щиты резко истончились, лишившись подпитки. Я сконцентрировал в левой руке связку эфирной и земной стихии. Едва щиты пали, я тут же повесил на химеру «Дриаду» — заклинание, приковывающее жертву к одному месту. Химера зарычала, попыталась оскорбленно вскинуться — но ее когтистые лапы приросли к брусчатке.

— А ты что думала, дорогая. Маги, на десять шагов назад!

Теперь мне нужно было отвлечь ее внимание. Пока тварь исступленно вертела шеей, заливая все доступное ей пространство темным огнем, я призвал стихию ветра. Заклинание принялось вырывать камни мостовой из площади — двадцать, пятьдесят, сотня, две… Я закрутил их в диком хороводе и отправил на голову Химеры.

Тварь закричала и отчаянно забилась, прекратив поливать мостовую огнем. Камни все летели — я отправлял их сразу по десятку, не давая порождению опомниться.

Нужно успеть закрыть Искажение. Иначе убивать я ее буду долго.

Пока камнебитие отвлекало химеру, я дотянулся до эпицентра Искажения. Портал оказался совсем небольшой — он и сам бы закрылся минут через десять. Но тут чем раньше, тем лучше. Я принялся преобразовывать энергию и сшивал, словно нитками, края пространства. Еще немного… Готово!

— Андрей, брось прут! И повтори мое заклинание!

Кузен кивнул и запустил в меня куском ограды. Я перехватил его — тяжеленный, зараза — и бросился на химеру.

— Арррр!

Она все же смогла развернуться и обдала меня потоком огня, сорвав защиту. Но следующие камни снова отвлекли ее, и я успел обновить щиты. Затем снова «Дриада» — теперь не освободится так легко.

— Андрей, больше! Бей сильнее!

— Там же ты!

— Плевать. Бей!

Теперь и на меня полетели булыжники, я подобрался слишком близко. Обошел беснующуюся химеру — она заметила меня, разверзла пасть…

И я отправил прут прямиком ей в глотку.

— Ртуть! Сюда! Быстро!

Кто-то подтащил ко мне железный баллон.

— Лейте в пасть! Я держу.

Я и правда разыгрывал мифического Самсона. Какой-то офицер сорвал плотную крышку и едва ли не полностью протиснул узкое горлышко баллона сквозь острые зубы. Ртуть полилась. Чудовище затряслось, и Андрей пригвоздил его еще одним прутом.

— Для надежности, — пояснил он.

Химера протряслась с полминуты в конвульсиях, а затем замерла навеки.

Я устало облокотился на торчавший из тела твари прут и стащил респиратор. Дышать было невозможно…

— А ну верни на место! Здесь вылили литров двадцать!

Андрей снова натянул мне на голову респиратор. А ведь так легко дышалось…

— Все, здесь почти закончили.

Андрей обернулся к Шереметевой. Она вместе с двумя помощниками шагала к нам, стараясь обходить серебристые лужи.

— Вы справились, Николаев. Романов, вы тоже молодец.

— Ага, — только и мог ответить я, занятый стягиванием остаточной энергии Искажения.

Зато теперь стало понятно, почему Спецкорпус обозвали Корпусом обреченных. Если они собираются так лить ртуть на каждое Искажение, то штат сотрудников довольно быстро сократится.

К слову, магов сейчас здесь было не больше десятка, включая нас с Андреем. Остальные — неодаренные. Таскали ртуть, лили ее, теперь убирали, проводили очистку… Куча бессмысленной и опасной работы. Нельзя оставлять это в таком виде. Я уже молчу о том, что на переодевания тратится драгоценное время.

Шереметева заботливо протерла стеклышко моего респиратора.