Юсупов тоже попытался вмешаться.

— Господа! Давайте сохранять здравомыслие. Кто-то хочет посеять раздор и сумятицу в наших рядах. Вам мало проблем с аномалиями и тяжелой учебы?

Но как бы они ни старались успокоить окружающих, шепотки, наполненные подозрением и тревогой, продолжали циркулировать среди курсантов. Именно этого провокатор и добивался. А еще этот загадочный подлец хотел вывести меня на эмоции и заставить оправдываться.

Хрен там плавал.

— Надо немедленно сообщить Ланскому, — сказал я. — Расписание закрасили. Ни черта не видно.

— Я позову офицера, — кивнул Львов, хотя и его взгляд выдавал его раздражение и гнев. — Сию же минуту.

Мы уже собирались уходить, и я встретился взглядами с Безбородко. Его глаза блестели, губы были сложены в презрительную ухмылку. Он смотрел на меня с насмешкой, словно видел перед собой уже побежденного врага.

— Господа! Пора на построение! — закричала Катерина. — Осталась минута до сбора!

Толпа начала рассеиваться. Кто-то все еще косился на меня, кто-то обсуждал происходящее, но многие кивали, понимая, что разумнее будет разобраться в этом вопросе официально.

Но не успели мы разойтись, как двери холла распахнулись, и на пороге появился Ланской в сопровождении двух сержантов. Его хмурое лицо, обычно сохранявшее спокойствие и невозмутимость, сейчас выражало недовольство и раздражение.

Баранов тоже походил на грозовую тучу: глаза прищурены, руки сложены за спиной, а из-под фуражки сверкали глаза, полные желания задать кому-нибудь по первое число.

— Что здесь происходит? — прогремел майор и окинул взглядом собравшихся.

Те, кто не успел уйти во двор, притихли и вжали головы в плечи. Толпа расступилась, открывая перед куратором надпись на стенде. Ланской скользнул взглядом по буквам, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Но его глаза, тем не менее, стали холоднее.

— Кто это сделал? — спокойно спросил майор. Его голос был тихим, но от этого звучал еще более угрожающе.

— Никто не знает, товарищ майор, — произнес Юсупов, отрываясь от стены и подходя ближе к собравшимся. — Полагаю, намалевали совсем недавно, раз никто из ваших людей не увидел это безобразие раньше.

Ланской сложил руки за спиной и обвел всех взглядом, не останавливаясь ни на ком конкретно. Его присутствие внезапно стало давить, как тяжелое одеяло.

— Курсанты, вперед на построение! — велел он. — Баранов, разберитесь со стендом. Пусть вывесят новые листы.

Он развернулся и направился к выходу из холла. Сержант махнул рукой, подгоняя курсантов, словно овец на выпас.

— Быстрее, на построение! — рявкнул он. — Шевелитесь!

Толпа учащихся, все еще переговариваясь и переглядываясь, начала расползаться к выходу на улицу. Мои знакомые с тревогой смотрели на меня, но еще больше боялись реакции Ланского. Было очевидно, что куратор не оставит этот инцидент просто так.

— Курс, построиться! — рявкнул Баранов.

Мы построились на плацу в ровные шеренги и выпрямились под пристальным взглядом майора. Ланской стоял перед нами, руки по-прежнему сложены за спиной, лицо непроницаемое. Слева от него стоял хмурый Баранов. Ясное дело — ему-то наверняка тоже прилетит за недосмотр.

— Господа курсанты, — начал Ланской, его голос гулко отразился от замковых стен, и по двору поползло напряжение. — Кто-то из вас нарушил порядок и попытался посеять раздор в коллективе путем обвинений в адрес одного из ваших товарищей, провокаций и порчи казенного имущества. Это недопустимо. Спецкорпус — не место для интриг. Это кузница кадров. У нас есть только один враг, и этот враг общий. Аномалии.

Он снова окинул нас взглядом. На секунду мне показалось, что он посмотрел прямо на меня, но затем его глаза прошлись по другим курсантам.

— Я дам вам шанс, — продолжил майор. — До обеда любой из вас может положить анонимную записку на мое имя в почтовый ящик для обращений в холле. Если тот, кто это сделал, признается или поделится информацией о виновнике, суровых наказаний не последует.

Он замолчал, давая каждому осмыслить его слова.

— Не думайте, что это останется без внимания, — вмешался Баранов, его и без того глубокий бас звучал совсем грозно. — Майор Ланской даст вам возможность исправить ошибку. Отработка повинности лучше, чем приказ на отчисление.

По строю прошел тревожный ропот.

— Отчисление? — шепнул кто-то позади меня. — Серьезно? Неужели за такое отчислят?

Ланской криво улыбнулся.

— Детство закончилось, господа курсанты. Теперь за все свои поступки вы будете отвечать по полной строгости. Шанс исправить ситуацию я вам дам. Не воспользуетесь им — пеняйте на себя.

Толпа растерянно молчала. Слова майора звучали устрашающе, особенно для неподготовленных ребят, но я был уверен, что виновник не явится с повинной.