Как же так… Не мог я поверить в случившееся. Хотелось кричать, так мне было больно. Просидев в таком состоянии минут десять, тяжело выдохнув я встал на ноги. Мне удалось это только со второй попытки. Медленно перебирая ногами, я побрёл к обрыву куда свалились Рим и тигрис. Я шёл и не понимал, как он оказался на краю. Ведь я же говорил ему отойти, и он вроде это даже сделал. Да, я уверен, он сделал. Если бы я не был столь самоуверен, он бы выжил. Получается смерть брата на моих руках. И что мне теперь делать? Как с этим жить? Нас в ордене к такому не готовили. Мне хотелось верить, в то, что он выжил, но такое вряд ли могло быть. Я ни то, что дна не вижу, а даже звука от брошенных камней не слышу.

Встав у самого края, я посмотрел вниз, — прости Рим. Только сейчас я осознал, что ты был мне другом. Да, мы не всегда ладили, но благодаря тебе я становился сильнее. Мне будет тебя не хватать. Развернувшись, я было собрался идти на выход с плато, как вдруг мне показалось что кто-то зовёт меня.

Да не-е, не может быть. Тут высота метров двадцать, если не больше. Римус никак не мог выжить. Стоп, а вдруг смог. Лёгкий огонёк надежды загорелся в моей душе.

— Арти, — услышал я на пределе слышимости как меня кто-то зовёт.

Да ладно. Как такое возможно?

— Рим, брат, держись там. Я сейчас спущусь и спасу тебя, — прокричал я в надежде, что он меня услышит. Сам же стал спешно думать, как мне спуститься вниз.

— «Твою налево. У меня же есть верёвка». Хлопнув себя по лбу, побежал к тому месту, где скинул вещи. Подобрав верёвку, накинул на себя сумку и вернулся к краю плато. Обвязав её вокруг каменного шипа коих здесь было не мало, я начал спуск. Мысль о том, хватит ли мне длины верёвки, не давала мне покоя.

Метр за метром я спускался в пропасть. Когда увидел, что верёвка почти заканчивается, я слегка запаниковал. Ведь до сих пор ни тела Рима, ни тигриса не было видно. Только когда я оказался на самом конце верёвки, осознал, дна нет. Лишь приглядевшись повнимательнее заметил, стена не обрывалась резко, она плавно уходит вниз, как детская горка.

Так что же получается… Упав, они скатились по ней и возможно сейчас моего брата жрёт эта тварь.

От этих мыслей меня охватила такая ярость, что я, не задумываясь, отпустил верёвку и полетел вниз с словами — «Убью, выпотрошу, а из шкуры коврик сошью!»

Примерно минуту я катился, пока горка не стала более пологой. Докатившись до самого низа моему взору, предстала довольно необычная картина.

Зверь лежал на боку не шевелясь, в огромной луже крови. Брат Римус лежал у него под лапой. Тот обнимал ею моего брата словно любимую девушку. Мне ничего умнее в голову не пришло как ляпнуть, — Я вам не помешал? Могу и чуть позже зайти.

— Помоги, — прохрипел Рим. Подбежав к ним, я первым делом поднял тяжеленую лапу. Теперь понятно почему он не мог кричать. Держа её, я наблюдал, как Римус силится отползти в сторону, но у него это плохо получалось. Приложив максимум сил, я отбросил свою ношу в сторону, а после схватив Римуса за руки помог подальше отползти.

— «Стоп», — в который раз я остановил себя. — «А если он ещё живой?» Бросив брата, от чего тот застонал я, обнажив меч, и держа его перед собой, медленно подошёл к туше и точным ударом воткнул клинок в сердце. Но нет, хищник был мёртв. Вытерев оружие об шкуру и убрав в ножны я стал копошиться в сумке в поисках эликсира «Виты». К моему счастью, а точнее к нашему, их у меня оказалось аж две штуки. Да, первого уровня, но это лучше, чем ничего.

Сев у изголовья стонущего брата, я положил его голову к себе на колени, и стал потихоньку вливать «Виту». Поначалу ничего не происходило, но через каких-то пять минут он перестал стонать, дыхание выровнялось, а большие глаза уставились на меня.

— Ты как? Болит ещё где?

— Конечно болит. Арти, ты вообще с головой дружишь? Я упал в пропасть, скатился с огромной тушей в обнимку, а скатившись, мы смачно ударились об камни. Но мне было мало и потому тигрис придавил меня своей лапой, вследствие этого я едва мог вздохнуть. И как ты думаешь, каково моё сотояние?

— Э-эм. Так болит ещё где?

— О боги, — закатил он глаза — Нога левая, рёбра справа, пальцы на правой руке не чувствую, — стал он перечислять, поняв, что я никак не реагирую на рассказ о столь эпичном падении.

На самом деле я находился в шоке от радости. Брат выжил. Когда он закончил, я тихо проговорил:

— Прости, друг, это моя вина. Мне не нужно было играть с ним. Стоило прикончить животное многим раньше. У меня были моменты, когда я мог это сделать. Знаешь… я не представляю, что со мной было бы, если бы ты умер. Боюсь, тогда путь в искатели для меня был бы закрыт. Ещё раз прости, такого больше не повторится.

Рим молчал. Прошло какое-то время, и молчание затянулось. Я не выдержал: