— Но почему? — шепчет она одними губами. — Это из-за нее, да?

— Я просто чудовищно устал. Сегодня был трудный день.

Но по глазам Лилии вижу — она не верит.

Просыпаюсь по привычке рано, с первыми лучами солнца. Принесенную вчера сорочку я не смогла надеть. Слишком вызывающей она мне показалась. Что говорить о крошечном треугольном отрезе кружев на атласных ленточках. Поэтому для сна выбрала простое длинное платье без рюшек и прочих украшений. В нем же и решила остаться.

Как оказалось, одна из дверей спальни вела в ванную — роскошную, отделанную черным мрамором с огромной фарфоровой ванной, горделиво возвышающейся на бронзовых ножках. Рукомойник тоже отличался от тех, что я привыкла видеть в монастыре. Все выдает достаток хозяина дома.

Поспешно умываюсь, заплетаю косу и выхожу из комнаты. Эрнан вчера так быстро провел меня сюда, что я совершенно не запомнила дорогу. Пришлось побродить по ответвлениям длинного коридора, пока не оказалась перед широкой лестницей, ведущей на первый этаж.

Из холла я прохожу в гостиную, из нее в другую. Так бесцельно хожу по комнатам, чувствуя себя воровкой, пробравшейся в чужой дом, пока не набредаю на кухню. За столом кружкой чая сидит вчерашняя женщина. Эдна, кажется. Увидев меня, она вздрагивает, едва не опрокидывая кружку, подскакивает со стула.

— Я уже приготовила завтрак. Вот, присела, — побледнев, оправдывается она.

Мне становится неудобно.

— Простите, что напугала вас.

— Нет, это вы простите. Подумаете еще, что я сижу, ничего не делаю.

— Не подумаю. А у вас есть, что-нибудь покушать. Я со вчерашнего дня ничего не ела.

Эдна начинает суетиться и на столе появляются молодой сыр, зелень, вяленое мясо, фрукты.

— Где вам накрыть завтрак?

— Я могу позавтракать здесь.

— А хозяин меня не заругает? Никто из хозяев здесь не ест, — сомневается Эдна.

— Из хозяев? Этим домом владеет кто-то еще?

Вот я глупая, подумала, что такой домище, в котором можно разместить население всего Темплвиля, может принадлежать одному человеку.

— Ой, — Эдна натянуто смеется. — Я так нервничаю, что несу не пойми что. Конечно же, хозяин здесь один — господин Морриган.

— Не волнуйтесь так, — пробую успокоить ее. — Я сама волнуюсь. Я восемь лет прожила в монастыре и забыла, как общаться нормально.

Сажусь к столу, беру кусок сыра и с наслаждением отправляю в рот. Вкусно.

— Эдна, а скажите, чьи вещи, которые вы вчера принесли?

— Мои! Мои вещи, — выпаливает Эдна.

— Спасибо вам. Я сегодня куплю себе платья и все остальное. Так что можете их уже забрать. Вам даже их стирать не придется, я ничего не надевала. Они очень красивые, правда, но сорочка она такая… как сеточка.

— Люблю, когда воздух туда-сюда гуляет, — выпучив глаза, говорит Эдна. — И спать не жарко.

Я придвигаюсь к ней ближе и тихо шепчу:

— А как вы носите такие маленькие, неудобные панталоны?

Эдна, не вовремя отпившая чай, фыркает и прыскает жидкостью по сторонам.

— А я их не ношу. Это моя дочь приезжала в гости и забыла. А я подумала, что вам оно нужнее, у нее много таких, — потупив глаза и густо покраснев, говорит служанка.

Это как раз таки все объясняет. Ну не вяжется у меня никак строгий образ Эдны с такой развязной одеждой.

— Вы кушайте, кушайте, а я пойду, у меня дела. Еще протереть нужно, цветы полить, — Эдна резво подскакивает и направляется к выходу из кухни.

— Я могу вам помочь.

— Да где ж это видано, чтоб хозяева слугам помогали? — ее брови взлетают вверх от удивления. — Мне за работу, вообще-то, жалованье платят.

— Если я буду бездельничать, умру от скуки, — вздыхаю я. — Чем же мне занять себя?

— Как чем? Вы должны радовать хозяина. Одеться красиво, сесть на софу и услаждать его взор своим видом. Или можно играть на музыкальных инструментах. Или можете… — Эдна усиленно морщит лоб, — вышивать, например. Или читать. Или гулять по саду.

Задумываюсь, что неплохо было бы наведаться в библиотеку и выбрать книги для чтения. Пока это единственное, что меня заинтересовало из списка, предложенного Эдной.

С уходом служанки на кухне становится скучно. Я не привыкла есть в одиночестве. В монастырской столовой всегда было шумно, несмотря на то, что монахини все время ругались, требуя тишины.

Расправляюсь с бутербродом и чаем, от нечего делать тянусь за наливным яблоком. Не успеваю отгрызть от него кусок, как в кухню входит Эдна.