Кроме того, Максим. Неожиданно выяснилось, что интерес к тебе идет откуда-то с высоких этажей государственной власти. На самом деле высоких. Я пока до фамилий дойти не смог, но даже следы немного пугают, Максим. Не лезь пока никуда, пожалуйста.

Немного удивляюсь снова. Чем мне может помочь довольно немощный старик? Но все может быть. Прожил он достаточно, чтобы иметь право на хорошие советы. Прислушаюсь.

— Хорошо, герр Коштев, — соглашаюсь. — Специально никуда не лезу. Но если будет случай…

— В этом случае, вызывай меня, мальчик. — как-то по-доброму говорит Кощей. — Не нужно тебе рисковать. Возможно я смогу тебе помочь значительно больше, чем ты можешь себе представить. Хорошо?

— Хорошо, — скрепя сердце, и чтобы не обижать отказом, соглашаюсь со стариком.

— Себя хорошо чувствуешь? Учиться нравится? — вроде даже и не для галочки интересуется Кощей.

— Да, спасибо, — отвечаю. — Есть и успехи, и сложности. Все, как и у всех.

— Молодец. отрок, — умиляется старик. — Вызывай меня иногда, хорошо?

— Конечно, герр Коштев.

— Вильгельм Генрихович, или даже можешь звать меня дядя Вилли, — со странным смешком заявляет Кощей. — все же в будущем ты как раз станешь отчимом моим внукам. Так что, просто на будущее.

— Хорошо, Вильгельм Генрихович, — с недоумением говорю старику.

— Вот и ладно, Максим, — снова странный смешок. — Может быть, до скорой встречи.

Отключаюсь.

— До скорой встречи, — молодой мужчина одной рукой припирает к стене очень крепкого мужика под два метра ростом, а второй убирает переговорник в карман длинного черного пальто.

Вообще картина сюрреалистичная, если бы кто мог на нее взглянуть со стороны. Длинный, очень худой лысый молодой мужик лет тридцати от силы, держит на вытянутой руке двухметрового амбала под полтора центнера весом. Да, он его прижимает к стене, но картина от этого менее странной не выглядит. Амбал сопротивляться не может, и даже стоит на кончиках пальцев.

— Видишь, — участливо говорит амбалу. — Неожиданно племяшка у меня теперь появился.

Амбала буквально трясет от страха. И это еще более странно. Всё же человек в черном не выглядит опасным.

— Договариваться будем? — усмехается человек в черном. — И благодари племяшку за жизнь.

Амбал с трудом мелко-мелко кивает головой.

— Хорошо, — расплывается в неестественно широкой улыбке лысый. — Ну, а что бы ты меня обмануть не мог, договор мы скрепим кровью.

В глазах амбала практически плещется ужас.

— Н-н-не н-надо! — выдавливает из себя. — Я клятву Мага дам!

— Мага? Это хорошо, это нам тоже нужно. Но надо, мальчик, — чуть шепеляво улыбается лысый. Говорить ему становится чуть сложновато, так как из верхней челюсти выдвигается пара тонких белейших клыка. — Надо!

— Гена! — через пару-тройку минут оборачивается черный. В нем сложно было бы узнать герра Коштева. Кажется, даже родные не узнали бы. Амбал остается сидеть на полу, потирать шею, и приходить в себя. — Гена, располагайся здесь. Мы остаемся. Глава Ночной Гильдии приглашает нас к себе. Приглашает ведь? — оборачивается к амбалу.

— Конечно, х-хо-зя–мм-м-ессир! — амбал даже с подавленной безвозвратно волей в отношении Кощея не может признать того хозяином. И Коштеву это неожиданно нравится.

— Вот есть же люди в этом городе! Можешь звать меня мессир. — машет рукой. — Мне нравится. А не послал бы своих людей, может быть мы бы и не встретились. Гена! — во второй раз оборачивается к двери.

В дверь заходит все тот же охранник Василя. Одной рукой он несет небольшой дорожный чемодан, а на второй висит одна из уцелевших овчарок поместья. Впрочем, какой-то сложности, собака Гене вроде бы не доставляет.

В проеме двери собака разжимает челюсти, взвизгивает и мгновенно исчезает в темноте.

— Нда. Не любят меня теперь собачки, — притворно вздыхает Коштев. — Но к делу. Гильдия теперь принадлежит… Тебе, тебе, — смеется Кощей на напрягающего амбала. Машет рукой. — А вот ты, становишься моей правой рукой. Возражения есть?

— Нет мессир. Конечно же я согласен, — амбал совершенно не теряет возможности соображать как предыдущие куклы. Этого даже и куклой не назовешь, да и может быть, он ей и не является.

— Это хорошо. Давай обсудим наши, общие теперь, проблемы…