В груди что-то болезненно ёкает. Моя бывшая наставница, мой ментор… Перед глазами встают алые ягоды на фоне снежной кромки. Пока она не решила умереть от моей руки. Но об этом Танцору знать не обязательно.

Собеседник, кажется, замечает моё замешательство, но деликатно обходит его молчанием. Вместо этого он мягко подытоживает:

— Что ж, таков был мой первый опыт, но я извлёк из него ценные уроки. И когда представилась возможность взять реванш уже в ранге Суперновы — я ею воспользовался.

Он переводит дыхание и продолжает, явно воодушевляясь от нахлынувших воспоминаний:

— О, если в первый раз Полигон был просто испытанием, то во второй он стал поистине легендарным событием! Организаторы превзошли себя, создав невероятную гигантскую арену, под завязку напичканную смертоносными ловушками и аномалиями. Это была настоящая игра со смертью, где все средства хороши.

Присвистываю сквозь зубы, представив масштаб и размах описываемого безумия. Чистой воды гладиаторские бои, только с применением сверхспособностей.

— И что, совсем никаких ограничений? — уточняю на всякий случай.

Льфёсальфар кивает, и в его глазах мелькают лукавые искры:

— Можно сказать и так. Единственное условие — не погибнуть самому. Всё остальное… кхм… приветствуется.

Понятно, классика. «В Сопряжении есть место только сильному. Ибо он возьмёт всё сам».

— Каково это было? Полагаю, настоящая мясорубка.

Мой собеседник медлит с ответом, словно собираясь с мыслями.

— Не стану лукавить, — наконец, признаёт он. — Да, бои выдались тяжелейшими. Каждый противник был силён, опытен и умел. До сих пор болью отзываются воспоминания о поединке с одним Новой по прозвищу Мясник. Даже Регенерация не спасла от ран и увечий… — инстинктивно он потирает рёбра с левой стороны, скрытые роскошной рубашкой по фактуре похожей на шёлк.

— Но, как видите, я справился, — в голосе собеседника прорезаются стальные нотки, плохо скрываемая гордость. — Стал чемпионом и обладателем главного приза. Так что оно того стоило, не спорю.

Ещё бы, учитывая какие призы на кону, тут и менее азартный не удержится.

— Могу поинтересоваться, что вам досталось? — любопытствую, подаваясь вперёд.

Сильфир тихо смеётся, отчего уголки его глаз собираются лучиками морщин:

— Скажем так, Егерь, моя награда была… достойной. Но подробностями я, пожалуй, делиться не стану. Во-первых, это конфиденциальная информация. А во-вторых, не хочу невольно сформировать у вас неверные ожидания. Ведь призовой фонд имеет свойство меняться от раза к разу. Никогда не знаешь наверняка, чем тебя порадуют устроители.

Разочарованно цокаю языком, но не настиваю. В конце концов, остроухий и так поведал немало. Грех жаловаться.

— И напоследок хочу дать вам один совет, — добавляет лидер Ордена Гипериона, вновь посерьёзнев. — Не обольщайтесь насчёт своих шансов. История Полигона знает немало случаев, когда побеждали отнюдь не фавориты. Зачастую удача улыбается самым хитрым и циничным, а не просто сильным. Бывало, что триумф доставался тем, кто просто отсиживался в укрытии, пока другие вскрывали друг другу глотки. Так что будьте предельно осторожны и не теряйте бдительности ни на миг. Полигон коварен и беспощаден. Он с лёгкостью может обмануть и погубить неосторожного дебютанта.

Я невесело хмыкаю. Что ж, приму к сведению.

— Спасибо, Сильфир, — искренне произношу, глядя моему визави в глаза. — Теперь я хотя бы примерно представляю, с чем придётся столкнуться.

Танцор мягко улыбается и кивает в ответ:

— Всегда рад помочь, Егерь. Что бы ни ждало вас впереди — желаю вам удачи и победы. Пусть ветер фортуны всегда дует в ваши паруса. А когда придёт час — я буду искренне болеть за вас.

На том мы и прощаемся. Изображение Трансивера гаснет, оставляя меня наедине с тяжёлыми мыслями.

Итак, Полигон — чистой воды безумие, замешанное на жестокости, цинизме и коварстве. Игра, где цена поражения — жизнь, а победа достаётся не всегда достойнейшему. Как и всегда, нельзя будет верить ни единой живой душе. В конце концов, у каждого из нас на кону своя собственная шкура. А значит — глупо ждать благородства и честной игры.

Вот и славно, будем выживать, полагаясь лишь на себя. Благо, опыт имеется. А удача… Что ж, придётся постараться, чтобы задрать юбку этой капризной даме.

Со вздохом вновь кладу ладонь на экран Трансивера. Надо ковать железо, пока горячо. Тем более, если я собираюсь вытрясти из Пакта Шестерых по максимуму, время не ждёт.

На том конце принимают вызов почти мгновенно. Голограмма оживает, являя бесстрастное лицо Эстелина. Ледяные глаза смотрят прямо и цепко, точно сканируют на молекулярном уровне. Интересно, этому взгляду учат где-то, или врождённый талант?

— Егерь. Чем обязан на сей раз? — бесстрастно спрашивает он.

Ухмыляюсь и небрежно машу рукой: