— Ну… — тянет Бон Хва. Ему неохота снова быть парией. Чтобы Соен и остальные — глядели на него как на отброса общества. Снова есть одному, на лестнице или на крыше. Снова молчать в классе, потому что никто не разговаривает с ним на переменах. И ладно бы репутация хулигана, с этим еще можно жить, но если девчонки будут думать что он — озабоченный развратник… это будет очень неприятно. Он представил себе как он — входит в класс, а все — отводят взгляды, никто не смотрит на него, никто не здоровается, его как будто нет.

На удивление такая картина почему-то больше не пугает его. Но почему?

— Потому что теперь ты — сильный. Они могут попытаться не замечать тебя, но не смогут обидеть. И если ты захочешь — не смогут игнорировать. Трудновато игнорировать даже простой удар в нос. Бойкот действует только среди равных. В этой же ситуации ты в состоянии создавать свои правила. И… да репутация будет замарана, но это из разряда «тебе это к лицу». И вообще, чтобы ты знал — девчонки любят плохих парней. Быть хорошим парнем… ну тебе это уже не грозит. Так что думаешь?

— Что я думаю? — Бон Хва вспоминает как в средней школе — не заступился за ту девочку. Как сидел в углу и делал вид, что не замечает ее. Ни ее, ни ее обидчиков. Сейчас он — в старшей школе. И он наконец чувствует себя сильным. Тогда — ему не хватало этой силы. Но теперь она есть. Пусть он не такой умный как Старший, но теперь он не боится. Что он думает?

— Плевать я хотел на свой имидж. И на репутацию. Даже если вся школа отвернется от меня. Я буду с Су Хи. И потом — у меня есть Чон Джа. И госпожа Юна. И Ли Хуа, что стоит за стойкой бара. Господин Ван, который оказывается вовсе не такой страшный, а настоящий цундере внутри. Твои менеджеры среднего звена… как их там звали?

— Боже мой, малыш, ты даже не запоминаешь имена тех, с кем разделил постель.

— Старший! Это все ты!

— Да? А с утра кто пялился? И ручками своими шаловливыми…

— … ты.

— Прошу прощения?

— У меня есть ты. – думает Бон Хва: — у меня всегда есть ты, Старший. Так что я ничего не боюсь. Пусть все меня ненавидят, я знаю, что у меня есть ты. И что ты никогда меня не предашь и не бросишь.

— Хм. Я бы и рад, малыш. — усмехается Старший: — к сожалению я только голос у тебя в голове. Твоя личная шизофрения. И даже твоя личная шизофрения может тебя предать, я тебя уверяю. Не всегда мои действия будут приятными для тебя. Однако я понимаю, о чем ты.

— Вот вечно ты умудряешься все испортить!

— Да, да. Я тебя тоже люблю, малыш.

Глава 7

Он стоял в коридоре все это время.

. Во время первого же урока — на него наткнулся патруль Студсовета, дежурный в красной повязке с гербом школы. На справедливый вопрос — какого черта ученик делает в коридоре во время уроков — он молча продемонстрировал бумагу-вездеход от госпожи Мэй. Длинноволосый парень с повязкой дежурного — с удивлением прочитал бумагу, в которой госпожа Мэй уверяла, что «податель сего сделал это по моему поручению и для блага школы». Брови длинноволосого встали «домиком», а на лице отразился мучительный процесс осознания и осмысления.

— Это же… подпись первого заместителя главы Студсовета. — сказал он, разглядывая бумагу. Бон Хва — молча кивнул. Разговаривать не хотелось. Хотелось выбить дверь в класс, забрать эту Су Хи под мышку и уйти с ней домой. А там — запереть и не выпускать, чтобы она была в безопасности. Но — нельзя. Не педагогично. И вообще так не делают, так он только ситуацию усугубит. Все что он может — стоять в коридоре и стену подпирать в ожидании звонка.

Дежурный помялся и всунул бумагу обратно в руку Бон Хва и удалился, потерянно покачивая головой.

А Бон Хва — так и стоял в коридоре, пока не прозвенел звонок. Как только учитель вышел в коридор — он вошел внутрь. Не обращая внимания на взгляды — он прошел к парте Су Хи и встретился с ней взглядом.

— Что, теперь будешь меня преследовать? — спросила она его недовольным тоном. Но он видел, что ей приятно. Приятно, что он — пришел и не бросил ее. Что она — не одна в этом классе.

— Буду. — говорит он. Ему неловко, но эту скрипку играет Старший, вот уж кому все равно на школьные заморочки. Сказал, что будет — и будет.