Эрик упрямо тряхнул головой.

— А Валет говорил, что все воруют, лгут, ловчат, приспосабливаются. А если кто не ворует, так только потому, что дурак.

Сергей расхохотался.

— Ну, Шкетик, с тобой, я вижу, не соскучишься. Удобная философия: не воруют одни дураки, мы умные — потому и воруем. Так?

— Примерно, — смущенно улыбнулся Эрик.

— Дешево тебя купили, очень дешево. Впрочем, и меня когда-то не дороже... Ну и как, много радости ты получил от дружбы с Валетом?

— Он обещал мне помочь отца разыскать...

— Ах, вот еще чем он тебя завлек! Запомни, Эрик: никогда и никому Валерка Дьяков добра не делал. Не та натура, понял? Ну, бери тот, что поменьше, и потопали.

Эрик робко и жалобно заглянул в глаза Курсишу:

— Дядя Сережа, а меня вправду не посадят? Сергей озорно подмигнул:

— Не трусь, Мышонок! Раньше сядешь — раньше выйдешь... Это у нас так в колонии говорили.

12

Я сидел в своем кабинете и писал повестку для вызова в райотдел Дюндина Валериана Георгиевича, 1956 года рождения, беспартийного... Выяснились два настораживающих обстоятельства: Дюндин был в числе зевак, когда раненого таксиста увозила «Скорая помощь», и под глазом у него красовался здоровенный синяк, как будто он только что с кем-то подрался. С кем?.. Тут было над чем поразмыслить!..

Однако поразмыслить мне не удалось: дверь распахнулась и в кабинет стремительно вкатилась Булкина. В руке она держала большую хозяйственную сумку, из которой торчали куриные ноги и морковные хвостики.

— Здравствуйте, товарищ расследователь! — бухнула она с порога.

Я про себя чертыхнулся — вот уж не вовремя, — но изобразил на лице самую хлебосольную улыбку, на какую только был способен.

— Добрый день, Ольга Павловна! Проходите, присаживайтесь, рассказывайте...

Вроде бы ни я, ни Бурцев ее не вызывали. Сама пришла!

Ольга Павловна уселась основательно, готовясь к неспешному задушевному разговору.

— Вообще-то я хотела с Петровичем, участковым нашим, повидаться, но на худой конец можно и с тобой потолковать. Ты ведь тоже в законах соображаешь?

У кого спрашиваешь, бабуля? У выпускника юрфака, не добравшего одной пятерки до диплома с отличием? Я снисходительно усмехнулся.

— Кое-что смыслю. Так, самую малость...

— Да мне много и не надо, — успокоила Булкина. — Я почему пришла? Интересуюсь узнать, когда мне выплатят мои денежки?.. Или вот что — ты только укажи, где у вас тут касса, а уж я сама все разузнаю.

— Ничего не понимаю! Какие деньги?

— Как это какие, как это какие? — всполошилась старушка. — Полгода за квартиру не плочено, это пустяк, по-твоему?.. Да плюс за свет, за газ, за электричество!.. Валерка-то Дьяков — квартирант мой бывший — у вас, вот к вам я и пришла.

— Ах, вон оно что! Так это вам надо в суд обращаться. Там ваш иск рассмотрят и, по всей вероятности, удовлетворят. По государственным расценкам.

— По государственным? — разочарованно протянула Булкина. — Это что же, по десять копеек за метр?.. — Она быстро-быстро зашевелила губами, подсчитывая убытки. — Нет уж, спасибочки, себе дороже... Увидите Валерку, передайте — прощаю я ему все его долги. Хоть и злыдень он и чуть жизни меня не решил — все равно прощаю. По доброте и мягкодушию!..

Она встала и решительно двинулась к выходу.

— Минутку, Ольга Павловна! — остановил я ее у самых дверей. — За это время никто к вам не наведывался? Девчонка черноволосая не заглядывала?

Булкина в отчаянии всплеснула руками.

— Ну, ты гляди, какая память дырявая! И ведь давно уже не девичья... — Она уселась на прежнее место. — Сижу и думаю, все сижу и думаю — чего забыла? А у самой для тебя сюрприз припасен... Взяла я обратно из Серегиной комнаты свою книжку, а она и выпади оттуда — Серегина присуха. — Булкина порылась в сумке и протянула фотографию: — Вот она — собственной персоной.

Я взял снимок. Распущенные по плечам темные волосы... лихо вздернутый нос... крупные чувственные губы...

— Черныш?! Ну, спасибо, Ольга Павловна! Это прямо-таки царский подарок!

Булкина заглянула через мое плечо,

— Волосы уж больно хороши!.. А губы, ты на губы посмотри — яркие, сочные, грешные... У, греховодница! Совсем как я во младости!..

— Спасибо, спасибо, Ольга Павловна! Вы не представляете, как нас выручили!

— Почему это не представляю? — слегка даже обиделась Булкина. — Все я представляю — не дура, чай... Ну, я пошла, поклон Петровичу. А Валерке привет — молочно-диетический, естественно...

Я проводил Булкину до дверей и снова стал изучать снимок. Так это она была в субботу на Гончарной? Если она, тогда ранение таксиста замыкается на Валете и искать больше некого... Какая-то назойливая мыслишка вьется в голове, я ее отгоняю, она вновь возвращается. Ну, хорошо, была девчонка на Гончарной. Но где уверенность, что скандалил с ней именно Валет? Это мог быть совсем другой парень — тот, кому маэстро сбривал баки, кого видел Прибылов... Переворачиваю снимок, на обороте надпись: «Пусть этот снимок и невзрачен, но он напомнит обо мне, как поздней осенью цветочек напоминает о весне». До чего трогательно! Вот-вот слеза хлынет!..