В интересный исторический период я попал. Похоже, местные «ревущие двадцатые» здесь пришлись на первые два десятилетия века — те же фривольные наряды Марго тому подтверждение. Но все хорошее постепенно заканчивается, и сейчас мир вступает в новую зону турбулентности, которая по накалу Первую мировую войну может превзойти.

Откинувшись на спинку стула, я сидел уже несколько минут, в попытке уложить и структурировать все узнанное. Рядом лежала еще нетронутая стопка отобранных книг, журналов, справочников и газет, но это уже не сегодня. Все, кончился объем оперативной памяти.

Тяжело вздохнув — устал, как будто лопатой махал, вышел в коридор. Дверь в соседнее купе приоткрыта. Маргарет, почти всю ночь бодрствовавшая, лежит на кровати не снимая платья. Спит. Подол немного задрался, открывая аппетитные ягодицы, так что я зашел, накрыл девушку простыней. Опустил шторы, создавая полумрак. Бесшумно не получилось, Маргарет чуть застонала и поворочалась, но не проснулась. Беспокойный сон, напряжение сказывается.

Засидевшись почти сутки впитывая новые знания, я как-то пропустил прием пищи. Вспоминаю смутно, что несколько раз отмахнулся от предложений Маргарет, а вот сейчас желудок напомнил о себе.

В маленькой собственной столовой ничего съедобного не обнаружилось, поэтому я направился в вагон-ресторан. По пути миновал вагон-салон, чуть отличающийся от нашего. Здесь как помню должны ехать Аминов и некая боярыня Белоглазова — подозреваю, та самая неприятная старушенция. Никого из них не видно, купе закрыты. Когда прошел через вагон, уже заходя в следующий, услышал за спиной звук открываемых дверей. Дожидаться не стал, даже оборачиваться не стал — это ж общаться над будет, здороваться, а я голоден настолько, что уже жрать хочу.

Прошел в вагон-ресторан, оказавшийся совершенно пустым. Стойка буфета в дальнем конце, так что я двинулся между столов, накрытых накрахмаленными скатертями. В скрытой перегородкой кухне явно кто-то был, там гремели кастрюли и утварь, а на буфетной стойке я заметил звонок как на стойках в отелях. Уже поднял было руку, как увидел, что из соседнего тамбура — ведущего дальше, к вагону охраны, выходит боярыня Арина Цветаева.

Неожиданно. Похоже, вейла-целительница едет в составе команды конвоя, охраняющего нашу безопасность, и похоже именно эту команду мы ждали, так долго не покидая вокзал в Кеми.

Наши с боярыней взгляды столкнулись, а моя занесенная над звонком рука аж застыла на месте — настолько изменилось, исказилось даже лицо Арины. Выдохнув что-то невнятное, она вдруг подбежала и схватила меня за руку, отводя от звонка. При этом всматриваясь мне в лицо огромными до невозможности глазами.

— Что такое? — спросил я, чувствуя накатывающее волнение. В обычной ситуации так не смотрят, она там что-то плохое увидела? Невольно я коснулся шрама, но вроде все как было, никаких изменений не чувствую.

— Арина?

Вейла-целительница, заметно ошарашенная, просто не смогла сразу найти слова, потеряв дар речи. В этот момент за моей спиной послышался звук открываемых межвагонных дверей — похоже кто-то из вагон-салона, где ехали Аминов и Белоглазова, тоже решил перекусить.

Так это или нет, я не увидел — сбросившая оцепенение Арина уже тащила меня за собой, через в тамбур откуда только что пришла. Забежали мы в следующий вагон, вполне обычный, с рядом дверей по коридору. По которому мы уже бежали, заскочив в купе.

Судя по раскиданным вещам, купе боярыни Цветаевой. Сама она, толкнув меня внутрь, встала у двери, выглядывая в небольшую щель.

— Что делать, что делать… — слышал я, как шепотом причитает взволнованная боярыня.

— Что случилось?

— Он идет! — кричащим шепотом сообщила мне вейла-целительница, обернувшись и глядя на меня большими как блюдца глазами.

— Кто — он?

— Аминов!

— Он нас убить хочет?

— Да нет же! Ты не понимаешь!

Еще б я что-то понимал.

— Так закрой дверь.

— А если он постучится?

Постучится, не откроем — спрячемся под кровать и будем сидеть, пока не уйдет — едва не выдал я. Ерунда какая-то, как будто в детстве в прятки играем. Шаги барона, кстати, уже слышно — думаю он видел нас в вагоне-ресторане, видел как мы убегали, поэтому и решил узнать в чем дело.

Арина вдруг то ли пискнула, то ли выругалась, подбежала ко мне. Когда вейла-боярыня меня обняла, прижимая к стене, я совсем не удивился. Обратил только внимание, что несмотря на странность поведения, действовала она не совсем бездумно — прежде чем обнять развернула так, чтобы сторона лица со шрамом от двери была незаметна.