Но вот это он зря. Я на приютских харчах очень даже прилично отъелся, а за счёт гимнастических упражнений, отжиманий и подтягиваний так и вовсе изрядно окреп. Думаю, сейчас бы с Чумазым и безо всякой небесной силы совладал.

Зарубу мнение франта так и вовсе откровенно рассмешило.

– Да этот хлипкий с двумя перестарками разобрался! С Оводом и закадыкой его! Не успей я вмешаться, прибил бы их, пожалуй. И это он в кандалах был!

– Ну не знаю, не знаю… – задумчиво протянул тайнознатец и прижал к носу надушенный платочек. – Он хоть не заразный?

– Грай готов поручиться, что нет, – уверил Заруба собеседника.

– Готов поручиться или поручился? – спросил франт новым, каким-то очень уж неприятным голосом. – У меня выпуск на носу!

Уж на что здешний надзиратель был суровым дядькой, от неудобного вопроса его так и передёрнуло.

– Поручился. Грай за это поручился!

– Хорошо, – вздохнул тайнознатец. – Подготовь его к полудню. Посмотрим, что за фрукт.

За подготовкой дело не стало. Перво-наперво меня одарили чугунным шаром на короткой стальной цепочке – гирю в пару фунтов весом нацепили на ногу, и на сей раз кандалы оказались самыми обычными: от небесной энергии они не отсекли, лишь заставляли подволакивать при ходьбе правую ногу. Вроде – вес ерундовый, а сорваться на бег уже не выйдет.

Сердце враз упало от ясного осознания того, что приютского воспитанника таким вот украшением нагружать бы точно не стали.

– Это ещё зачем? – спросил я Зарубу.

Тот насмешливо глянул из-под кустистых седых бровей и ухмыльнулся.

– Шибко ты шустрый. Как бы чего не вышло!

Ответ вроде как успокоил, тем более что дальше меня отвели в купальни. Вот только после того, как отмылся и вытерся, взамен старой робы с чёрными горизонтальными полосами выдали ровно такую же, только чистую.

В голове отчётливо-ясно забился пульс, задёргалось правое веко. Мысли замелькали ровно всаженные в голову гвозди:

Взял чужое – жди беды! Взял чужое – жди беды! Взял чужое – жди беды!

Допрыгался! Зря те драные записи из дома звездочёта прихватил! Они ведь тоже чужими были!

Но я сразу опомнился и передёрнул плечами. Как ни крути, если б не те листы, давно бы сгинул. А пока живой, пока дышу – есть шанс выкрутиться. Да может, ещё и обойдётся. Может, просто у Зарубы шутки такие дурацкие. Отвели-то меня после купален в самую обычную аудиторию. В просторном помещении с высоченным потолком рядами стояли школьные парты вроде тех, о которых рассказывал Данька; за ними сидело десятка два юнцов года на три помладше меня. Все в однотонных холщовых рубахах, штанах и сандалиях. У всех на груди нашивки в виде огненного репья.

При моём появлении воспитанники зашептались, но стоило только франту, сменившему свой наряд на чёрную мантию, постучать по кафедре длинной указкой, и моментально наступила тишина.

– Встань к стенке и не отсвечивай, – негромко велел мне Заруба и аудиторию не покинул, занял одно из свободных мест.

Наставник вышел из-за кафедры и начал прохаживаться перед партами, благо свободного места там оставалось с избытком. Начинать урок он не спешил, и я воспользовался моментом, кинул взгляд за ближайшее окно. На деревьях уже начинала желтеть листва, и душу невесть с чего резануло острой бритвой тоски. Захотелось разбежаться и выломиться наружу прямо через стекло, а там будь что будет, но совладал с этим порывом и с места не сдвинулся. Зубами только скрежетнул да кулаки стиснул так, что пальцы побелели, но и только.

Тут франт наконец бросил ходить туда-сюда и смерил долгим пристальным взглядом подопечных.

– Вы все тут мните себя особенными и могучими, – произнёс он с нескрываемой насмешкой в голосе, – особенно те из вас, кто не собирается обучаться дальше. Вернётесь домой адептами! Никто и слова против не скажет, любого в бараний рог скрутите, если вдруг такая нужда возникнет! Но вы отнюдь не такие уникальные, какими себя мните! Горькая для вас истина заключается в том, что талантом обладает каждый десятый простец!

Воспитанники зашумели было, но мигом умолкли, стоило только наставнику выразительно похлопать по ладони указкой.

– Каждый десятый! – с нажимом повторил он. – И пусть они не только не способны управлять энергией, но и не чувствуют её вовсе, это не делает их спящий талант менее опасным для недоучек вроде вас. Сопротивляемость к разного рода воздействиям у них куда выше, нежели у всех прочих, а уж непосредственно после небесного прилива… Наткнётесь на такого, и вам не поздоровится! Сказать почему?

Нестройный хор голосов призвал наставника продолжать, и тот не стал заставлять просить себя дважды.

– Что происходит непосредственно перед небесным приливом, бестолочи? – задал франт вопрос, вновь начав постукивать по ладони указкой. – Омовение! Церковное омовение! Каждый получает малую толику очищенной небесной силы! Она заполоняет человека и для энергии астрала в нём уже не остаётся свободного места, поэтому люди с латентным талантом и не вспыхивают маяками для приблудных духов и кого похуже! – Он сделал паузу и вновь обвёл взглядом аудиторию. – А ещё они становятся сильнее, быстрее и куда более живучими. И могут неосознанно потратить силу и перебороть приказ! Откуда, думаете, идёт традиция кулачных боёв на следующий день после небесного прилива? Именно так раньше боярские роды и отбирали дружинников!