Младший Уорд широко улыбается, а в голосе сквозит нарочитое пренебрежение. Однако в глазах дракона я отчётливо вижу ноющую, раздирающую старые раны обиду и невысказанную боль.

Делаю шаг ему навстречу и тихо спрашиваю:

— Расскажешь?

Кеннет с шумом выдыхает воздух и недовольно морщится, понимая, что выдал себя с потрохами.

Но вместо его ответа я слышу резкий голос Дэриана Уорда:

— Кажется, я обоим говорил, что не желаю видеть вас вместе.

Обернувшись, вздрагиваю.

Ректор в ярости!

Глаза мечут молнии, волосы растрёпаны, будто он спешил изо всех сил, чтобы предотвратить неизбежную катастрофу. Шейный платок ослаблен, открывая взгляду крепкую смуглую шею, на которой вздувается яремная вена.

Не глава древнейшей академии, а вылитый дикарь в камзоле нараспашку!

Кеннет плавным жестом отодвигает меня за спину, делая шаг вперёд. Не вижу его лица, но от нарочито спокойного голоса по позвоночнику бегут испуганные мурашки.

— Ревнуешь, Дэриан?

Из горла штормового дракона рвётся утробное рычание. Мечусь взглядом по сторонам, ища поддержки извне, но холл, как назло, пуст. В академии шикарно кормят, и никто не хочет пропускать обед.

Кеннет сжимает кулаки и наклоняет голову сначала вправо, затем влево, с лёгким хрустом разминая шею.

Ректор не торопится ответить племяннику, но, как по мне, лучше бы они наорали друг на друга и разошлись по сторонам. А то не нравится мне, как они оба напряжены.

Приподнимась на цыпочках и опасливо гляжу на ректора. Дэриан сжимает губы в тонкую полоску и выверенным движением сбрасывает камзол прямо на пол.

— Да перестаньте! Вы чего вообще? — выпаливаю на одном дыхании, решительно выбегая из-за спины младшего Уорда. — А если вас увидят?

Оба молчат. Сверлят друг друга злющими глазами, и я радуюсь, что драконы не умеют убивать взглядом. Иначе вместо дяди и племянника здесь бы давно лежали две горки серого пепла.

— Стыдно должно быть! — ворчу, нарочно мельтеша между ними, лишь бы отвлечь от возможной драки. Догадываюсь, что Дэриан чем-то сильно обидел Кеннета, а тот не остался в накладе. Но не желаю быть последней каплей в чаше их терпения.

Молчание затягивается.

Слышно лишь рваное, хриплое дыхание хищников, выжидающих, кто первым пойдёт в атаку. Нагнувшись, поднимаю камзол с пола, отряхиваю и пытаюсь всучить в руки штормового дракона:

— Не надо разбрасываться вещами. Это неуважение к труду портного.

Дэриан, наконец, переводит взгляд на меня, и он сменяется на откровенно недоумённый. Как будто я сказала несусветную глупость. Слышу за спиной сдавленное хрюканье наследного принца, и, обиженно сопя, вскидываюсь уже на него:

— Я сказала что-то смешное?

— Нет, Ёжик, — стоит мне обернуться, как Кеннет строит невинную морду, а в глазах мерцают смешинки. — Всё по делу. Я впечатлён.

— Идёшь со мной, — Дэриан, игнорируя протянутый камзол, берёт меня за локоть и тянет в свою сторону.

Вот ещё!

Упираюсь подошвами в пол и перехватываю его руку свободной, пытаясь ослабить хватку.

— Никуда я с вами не пойду, пока не объясните зачем! — возмущаюсь, а ректор упрямо тащит меня за собой, и я немного проезжаю по полу, как на коньках.

— Раз на обед не торопишься, будем заниматься резервом, — бурчит недовольный Дэриан. Вытягивает у меня камзол и перебрасывает его через плечо.

— Занятия в шесть, а у меня есть дело к наследному принцу!

— Подождёт! — сердито рычит старший Уорд.

— Вы тоже!

— Ёжик, помочь? — белобрысый справился с гневом и уже открыто веселится, наблюдая за нашей пикировкой.

— Помоги! — тяну к нему руку.

— Не лезь, — безапелляционно заявляет ректор Уорд и рывком забрасывает меня на плечо поверх камзола. Следом выдаёт долгую фразу на драконьем, смысл которой понимает только его родственник.

— Охренеть, — комментирует Кеннет, и судя по тому, что его голос отдаляется, он не торопится мне помочь.

Поднимаю голову и вижу, как чешуйчатый нахал демонстративно пожимает плечами и машет мне рукой. А вот ладонь ректора находится там, где её быть не должно!

— Пустите немедленно! — начинаю извиваться и дрыгать ногами. Колочу его по спине кулаками, пока меня не прерывает звонкий шлепок по ягодице. Взвизгиваю возмущённо, — вы что себе позволяете? Любовниц своих так таскайте!