–  Что происходит? Почему волчица агрессивна, злится? - спросил Анастасию я.

–  Орла к Владимиру теперь волчица не подпустит, его больным считает, раз он на бок завалился. Напасть на него может, чтоб отогнать с поляны. Не должен нападение Владимир видеть, не поймёт пока. О, что же?.. Что же предпринять?..

И тут орёл вдруг встрепенулся, на ноги твёрдо встал, гордо вскинулась его голова, два раза щёлкнул грозный клюв. Уверенной, гордой походкой орёл шёл к малышу. Волчица вроде успокоилась, посторонилась, но далеко не отошла, готовая в любой момент к прыжку, она неотрывно следила за происходящим.

Малыш трогал огромную птицу сначала за клюв, потом стал тянуть за перья крыла, трепать крыло и что-то требовать или просить, всё повторяя: "э... э...", "аа...".

Крючкообразный клюв прикасался к темечку малыша и к плечу с рубцами от когтистых лап.

Потом орёл, наклонив к земле голову, сорвал клювом какой-то маленький цветочек и положил его в не закрывающийся, как у птенца, ротик малыша, всё произносящий свои звуки. Орёл покормил маленького человечка, как своего птенца, но снова пошатнулся. Волчица злобная готовилась к прыжку. И вдруг орёл... Разбег... Взмах крыльев... Взлёт!

Он поднимался выше, выше, потом вдруг резко пикировал к поляне, не долетая метра полтора земли, выравнивал полёт и снова вверх взмывал. Малыш махал ему руками, тянулся, звал, смеялся ртом беззубым. Анастасия, неотрывно за орлом следя, с волнением шептала:

–  Не надо так. Ты хорошо всё сделал. И ты здоров, я знаю, ты не болен. Ну, отдохни же, отдохни. Спасибо! Я верю, верю, ты здоров! Ты просто стар немножко. Отдохни!..

Орёл ещё раз сделал свой сложный пируэт, да так, что зацепил когтями за траву и всё же он не встал ногами, не оттолкнулся от земли, а, крыльями взмахнув могуче, сумел подняться в воздух, сорвав пучок травы когтями. Он сделал круг, осыпал сверху малыша травинками и стал всё выше, выше в небо подниматься. Анастасия неотрывно следила, даже когда он в точку превратился, всё смотрела на орла. Я тоже почему-то всё смотрел, как точка от поляны удалялась. Сначала просто вверх, потом вдруг резко в сторону, подальше от поляны. Вдруг точка пошла к земле, и вскоре стало видно, как то одно, то второе крыло раскрываются от ветра, не от продуманных усилий птицы.

И не махал, и не планировал своими крыльями орёл, он просто падал. Крылья на ветру его трепались, от ветра сами раскрывались.

Воскликнула Анастасия:

–  Ты умер в небе, наверху! И там остался. Ты сделал всё, что мог для человека сделать. Спасибо... Тебе за высоту спасибо, старый мой учитель.

Орёл всё падал, а вверху над ним других два молодых орла кружили.

–  Твои птенцы, окрепшие уже. Ты сделал всё и для их будущего тоже, шептала Анастасия упавшему где-то за поляной старому орлу. Как будто мёртвый он слышать мог её.

Два молодых орла кружили уже низко над поляной. Я знал, они его птенцы, и им малыш махал...

–  Ну, надо же. Зачем эта бессмысленная жертва? Зачем он так? И всё для человека? Зачем же так стараются они, Анастасия? За что они так жертвуют собою?

–  За Свет, от человека исходящий. За Благодать, что может дать им человек, и за надежду для детей своих. Теперь птенцы его увидят, ощутят от Человека Свет Живительной Любви! Смотри, Владимир, наш сын орлятам улыбнулся, они летят к нему. Быть может, понимал орёл, что в этом Свете, от человека исходящем, Благодатном Свете, и его частичка будет.

–  За Свет от всех людей так жертвовать они собой готовы?

– За всех людей, кто источать способен Благодатный Свет!!!

СИСТЕМА

Анастасия ушла готовиться, чтоб сына покормить, а я в раздумье снова стал гулять по лесу.

Два фактора расстраивали. Неприятны были для меня. Первый - я как отец совершенно не находил для себя ниши, в которой мог бы поучаствовать в воспитании своего сына. Понятным стало, что мне не найти для него игрушек более интересных, чем он уже имеет. Питание тоже привозить сюда ни к чему.

Материнское молоко, свежая цветочная пыльца, потом пойдут орехи, ягоды... Конечно, детской смесью в пакетах не заменить живой продукт. И всё равно в голове с трудом укладывалась такая ситуация.

Ничего ведь нет у Анастасии, и в то же время она ни в чём не нуждается и даже ребёнка свободно обеспечивает.

По телевизору так рекламируют игрушки, разные приспособления для детей, что, кажется, без них не выживет ребёнок, а здесь они бессмысленны, и более того, - вредны. И даже кроватка не нужна ребёнку здесь. Конечно, на такой кроватке, как медведица, и в сорокаградусный мороз не замёрзнешь. Стирать простынки, пелёнки не надо. Медведица, надо же, ещё и чистюля, каждый раз у себя под мышкой скребёт лапой когтистой, как расчёской. О траву плашмя трётся, потом купается. Из воды выходит и трясётся, брызги в разные стороны летят, потом на спину ложится брюхом кверху и сушится и снова в паху своем расчёсывает.

Анастасия подводила меня к ней, дала потрогать то место, где спит малыш. Мягко там, чистенько и тепло.

Но если от меня совсем не требуется материального обеспечения, то в воспитании отец должен участвовать, это уж точно. Вот только как? Может, надо решительно и твёрдо потребовать у Анастасии ответа? Ведь я же выполнил её условия, не хватал ребёнка, не стал настаивать в использовании привезённых подарков.

Второе разочарование было оттого, что я не смогу теперь выполнить просьбу читателей и изложить конкретно расписанную систему воспитания детей. О детях вопросов в письмах много, и на читательских конференциях их всегда задают. Я обещал, что обязательно расспрошу об этом Анастасию, изложу в следующей книге систему, по которой их род из поколения в поколение детей воспитывал. И вот на тебе! Систему она вообще отрицает и, более того, говорит, что любая система вредна. Конечно же, такого быть не может. Должна быть хоть одна правильная среди вредных. И тут меня осенило. В письмах читателей и на конференциях не было ни одного вопроса по воспитанию детей, адресованного мне. Все просили ответить Анастасию, и если люди ей доверяют больше, чем нормальным специалистам из нашей жизни, и уж, конечно, больше, чем мне, то пусть она и отвечает на поставленные вопросы. Именно она обязана это сделать. А моё дело изложить в книге. У меня с изданием книги и так забот полно.