Да, король выбрал её. Она корова, могущая стать императрицей. Но зачем ей это? Она хотела любви, а для Пьера она была дорожкой к власти. Кривой дорожкой, своенравной, с ухабинами.

Что он делал, когда она его застала? Варил зелье приворота, такое сильное, чтобы она не отвертелась. Её искала вся королевская гвардия, все королевские маги, но он хотел найти первым, чтобы доказать всем — именно он будущий император. И показать, как искренне любит его самая сильная ведьма этих земель. А ещё Пьер колдовал над поисковым амулетом с её волосом внутри, он должен был указывать всегда в её сторону. Оставалось совсем немного до того момента, когда бы он закончил. Ему не хватало несколько деталей и пары ингредиентов. Он был сильным магом, с этим Тия не могла поспорить. Но ещё большим он был козлом, это она готова была подтвердить каждому.

Скоро капкан, поставленный на неё, должен был захлопнуться. А Тия не знала, что делать. Хотелось лишь одного — просто плакать, как последней деревенской дурочке.

И она зарыдала.

— Тебя кто-то обидел? — пробасил Брут, гладя её по голове.

Он вошёл в спальню Тии без стука. Она так и не вернула себе облик тётушки Пу, а лежала в любимых чёрных шароварах и под стать ей широкой смоляной майке. Мысли были безрадостными — она некрасивая, некрасивая, не могла перестать думать Тия, и не нравится этому козлу такой, как есть. Её тёмные волосы спутались, а глаза покраснели.

Брут стоял на коленях рядом с кроватью и гундел:

— Что с тобой? Что случилось? Ты только скажи, кто тебя обидел, и я его порву!

Он говорил много хороших слов, а потом взял руку Тии и, набрав полные лёгкие воздуха, выпалил:

— Я полюбил тебя, красавица. Выходи за меня замуж. Уедем в деревню, я тебе построю большой дом, буду защищать тебя и вытирать слёзы. Давай уедем отсюда, прошу тебя. Тебе здесь плохо — ты плачешь.

Тия смотрела в зелёные глаза Брута и понимала, что он прав. Зря она всё это затеяла. Не всегда нужно знать правду. Не всегда любопытство доводит до добра. Не всегда следует докапываться до сути. За могучей и надёжной спиной Брута хотелось укрыться от всех напастей, от мучивших её чувств. С ним надёжно. Он и через сто лет будет смотреть на неё такими же любящими глазами преданного пса, а уж долгую жизнь она ему обеспечит. Она оглянуться не успеет, как десять лет пройдут... в простых людских радостях. Она даже может перестать колдовать. Зачем? Если она самая сильная ведьма империи и самая несчастливая женщина. Обрежет все былые нити, и её никто не найдёт. Глаза Брута затягивали, как омуты, и она потянулась к ним, ища поддержки и защиты. Он даст ей это.

Руки молодого мужчины гладили её щёку. Да, они были огрубевшими от работы и царапали кожу, но в каждом движении была нежность, такая глубокая, что слёзы лились вновь. Брут утирал Тие слезинке и бормотал глупые слова влюблённого идиота, а она расслаблено лежала головой на его руках с прикрытыми веками. Вдруг она открыла глаза:

— Поцелуй меня! — требовательно попросила чародейка.

Брут отпрянул:

— Не могу. Это только продажные женщины целуются до свадьбы, а ты у меня святая! — он в восхищении закусил губу. — Когда поженимся, я тебя буду целовать, не переставая!

Тия надулась и замолкла, вновь прикрыв веки. Брут не уходил. Тогда она попросила:

— Ляг рядом и обними меня крепко-крепко.

Эту просьбу Брут моментально исполнил. И Тия заснула, успокоенная его объятиями.

Проснулась она от храпа Брута. Тот гудел, как рой пчёл. «Если поженимся, то будем спать в разных комнатах», —Тия прищурилась, изучая жениха.

Неее, он ей не нравился. Совершенно не её типаж. Мужлан мужланом. «Зато надёжный», — оборвала себя Тия. Тем более хотелось спрятаться и забыть Пьера, как страшный сон. Можно стереть все воспоминания о нём. От этой мысли Тия вздрогнула. Почему-то не хотелось забывать. Чародейка вновь пристально вгляделась в Брута. «Буду я так трепетать от его губ? Как я могу это узнать после свадьбы? Вдруг мне не понравится с ним целоваться?»Тия решительно привстала и впилась губами в губы Брута, потому что она ещё вспомнила о тётушкином заклинании. И что она станет делать с мужем после свадьбы, с которым нельзя целоваться?

Брут заворочался, просыпаясь. Его глаза расширились от ужаса. Он хотел вскочить, но не смог — всё тело пронзила дрожь, а потом его затрясло. Тия уже давно отпрянула, вскочила с кровати и, сложив руки на груди, пристально смотрела на Брута. Того крючило и выворачивало. Тия не испугалась, и ей его не было жаль. Она будто протрезвела от желания укрыться за чьей-либо спиной. Она самая мощная и могучая чародейка, зачем прятаться?! Жизнь даётся не для того, чтобы скрывать свою истинную сущность, а для того, чтобы насладиться ею сполна. И она ведьма! Та, которая может справиться сама! Та, которая любит одиночество. Та, которая защищена тётушкиной магией.

— Ты? — удивлённо вскинула бровиТия.

— Я, —побледнел изменившийся до неузнаваемости Брут, только телосложение было похожим. Чародейка подняла руки в предупреждающем жесте. Злот, а это был именно он, развёл руками, показывая, что ничего делать плохого ей не собирается. По крайней мере, руками, зато он затесал языком, и Тия с каждым его новым словом чувствовала, как внутри поднимается волна ярости.

— Смотри, прогонишь меня, сюда тут же все ищейки короля сбегутся, —уведомил Злот.

— А если убью? — прищурилась Тия.

— Ещё хуже — тут же сюда перенесутся мои дружки с подробными инструкциями, что делать. А они тебе не серенады петь будут. За твою голову объявлена баснословная награда.

Тия замешкалась. И вместо действий спросила:

— Где Брут? — она волновалась за парня. — С ним всё в порядке?

Злот отмахнулся:

— Сидит себе в карцере и бед не знает: крыша над головой есть, каша в миске тоже. Что ещё надо?

— Свободу, — отрезала Тия.