Парень выпучил глаза и состроил перекошенную рожу, видимо, должную передать типичную реакцию командиров, недовольных новым положением дел. Поучилось довольно смешно, отчего удерживать на лице серьёзную мину стало сложнее.

— Как на Лоса посмотрю, так каждый раз сердце поёт и радуется! — сделав новый глоток из бутылки, парень улыбнулся и вовсе уж широко, будто стремясь продемонстрировать весь набор белых зубов. — Этот анальный дружок Клауса теперь словно монашка-девственница, которой сказали, что их монастырь теперь — бордель! А лично ей, ха, завтра предстоит обслужить по полной десяток крепких южан, ха-ха! Может, даже одновременно, ха-ха-ха!

Испускаю безнадёжный вздох на этого нехорошего человека, который, как я знаю, точно способен стать серьёзным и сосредоточенным, но… не хочет этого делать. Впрочем, в конце я всё же не удержалась и, представив «Лоса-бордельную монашку», засмеялась вместе с сокомандником.

* * *

Из дальнейшей беседы удалось понять, что, в отличие от неисчерпаемого запаса забавных и сомнительных шуточек, точной информации касаемо моей персоны и лелеемых замыслов, у сокомандника имелось немного. В основном заместитель оперировал косвенными доказательствами и построенными на их фундаменте догадками.

Но оперировал на удивление точно.

Мимо парня не прошла ни моя странная способность ориентироваться в криминальной среде, что позволила добыть документы, ни план, который, опираясь на новую легенду, дал группе А возможность прибыть в Кукуту под подложными личинами, проскользнув меж пальцев местной разведки, продавшейся губернатору-комбинатору и настропалённой на поимку «маскирующихся террористов». К этому присовокуплялись аномальные навыки добычи актуальной информации и свободных средств. Ну и сам план операции, слишком заковыристый для стандартной тактики Отряда. Примерно на полтора порядка более заковыристый.

После Кукуты была аттестация на ранг, где Кей также подметил странности, ещё более неестественная гибель Натала и внезапно ставший почти сносным Маркус. Остальное прибавлялось к подозрениям в похожем духе и приправлялось моими поступками, нехарактерными для рядовой убийцы, а также изменившимся поведением и околокрамольными речами.

По отдельности это всё объяснялось несложно. Но вот всё вместе…

На данном фундаменте Кей, как упомянуто выше, выстроил ряд более-менее убедительных предположений, кои отчасти перекликались с реальностью, а отчасти сильно ей противоречили. Подумать только! Он некоторое время всерьёз верил, что я устранила Натала! Даже обоснование этому приводил: непонятно откуда вылезшие убийцы являлись южанами, а значит, я или мой покровитель — ещё одно предположение, совершенно противоречащее действительности — вполне могли их нанять.

Единственное, чего никак не мог взять в толк заместитель — зачем мне это всё. То есть избавиться от поводка наркотиков и рабского клейма безответной тени, которую в любой момент могут если не утилизировать, так послать на невыполнимую миссию, подробности которой к тому же кто-то уже слил врагам — это стремление понятно, наверное, любому прошедшему подобную передрягу и сумевшему там выжить. То есть каждому из убийц Отряда, доживших до сего момента. Но вот смысл лезть выше, чуть ли не к подножью трона — это Кей Ли, по его словам, оказался недоступно. Особенно учитывая моё не раз высказанное пренебрежение и неприятие в отношении дворянства и его змеиной возне.

— Зачем ты мне это говоришь? Особенно последние домыслы, которые, между прочим, обидны? — произношу, отпив крепкого и очень сладкого ликёра из своего бокала. Пусть алкоголь на меня почти не действует, но вот чувство сладости во рту и тепла в желудке помогало сохранять нормальный настрой, не реагируя на завуалированные — и не слишком — поддёвки товарища. Да и с печеньем данный напиток, как на вкус одной любящей сладкое доброй волшебницы, сочетался неплохо. — Неужели нельзя самому подумать? Нормально, не фантазируя на тему устранения моего самого, блин, близкого человека в Отряде! Да ещё и из-за совершенно идиотского нежелания возиться и лишний раз объяснять свою точку зрения возможно, — последнее слово я специально подчеркнула интонацией, — не согласному с ней другу!

— Ай-ай, не кипятись! — вскинул руки брюнет. — Я с вашей компанией раньше особо не дружил, сама знаешь. Это сейчас, когда нас четверть сотни, все волей-неволей общаются. Поэтому легко сказать — кто и чего собой представляет, чего любит, чего не любит, а от чего смешно бесится. А в начале, когда сотня была почти полная, все крутились в своих компаниях, не очень-то и пересекаясь за пределами тренировок. То есть, такой красавчик, как я — всегда выделялся на фоне всех остальных…

Наткнувшись на скептический взгляд, парень усмехнулся и добавил:

— Ладно-ладно, не ревнуй! Ты, как Первый Номер, тоже была довольно известна. Но согласись: делиться сокровенным или просто много болтать о себе любила ты не сильно больше, чем сейчас. Все знают, что Куроме-чи любит тренировки и сладкое, что не любит, когда у неё что-то хотят забрать. Многие знают про вашу любовь-ненависть с сестрой, твою слабость к Яцуфусе и, хе-хе, интересным играм с ней и мёртвыми. Ещё про новую, затеянную тобой движуху все узнали. И-и-и… всё!

Рассказчик сделал небольшой перерыв, чтобы промочить горло. Я не спешила его перебивать, лишь мой взгляд невольно холодел, однако последнее для толстокожего юмориста едва ли являлось чем-то значимым.