На заре веков течение времён хранилось Оком Бога — небесным артефактом горы Шэньчжиянь. Но зависть и непомерные амбиции небожителей вынудили Мудрейшего запечатать артефакт ценой собственного духа, а ключи Трёх миров надёжно скрыть. Спустя тысячелетия старая легенда вновь будоражит умы высших бессмертных. Ведь открывший Око Бога получит абсолютную власть. Однако никто не мог подумать, что судьба ключей окажется совсем не в тех руках.
Хронологически это продолжение «Дьявольского циня» из цикла «Асуры», а вот сама история новая.
Глава 1: День идёт и за ним ночь
В бронь оденься, отбрось шёлк прочь.
Оглянись, бой идёт, день идёт и за ним ночь.
Благословение небес — весенний дождь, внезапно превратился в настоящее проклятие: непрекращающиеся ливни шли уже второй месяц, угрожая превратить Ся в зловонные болота. И только близость к хребтам Фуню позволяла северянам беспрепятственно навещать ближайшие поселения — дороги здесь были каменистыми, а лишняя вода стекала в долину, переполняя ближайшую реку и озеро Синбо. Отчего река вышла из берегов, а озеро заметно изменило очертания, подтопив Долину целителей.
Ся Шучэн, единственная дочь гуна северного города Дицю, осторожно приоткрыла отяжелевшую от сырости шерстяную занавеску и выглянула наружу. Повозка катилась по каменному настилу, жёстко подпрыгивая на ухабах, навстречу быстро опускающимся сумеркам. Серые небеса на горизонте сливались с такой же неприглядной мокрой землёй, будто пришитой к низким облакам косыми стежками мелкого затяжного дождя.
Она привычно выделила из унылого пейзажа чёрную полоску, виднеющуюся на северо-востоке. Город Дицю. Место негласной ссылки её отца, родного брата третьего вана династии Ся. Официально Ся Чжункан направлен на север для защиты границ от кочевых племён. Но все вокруг прекрасно знают — он удалён от двора по просьбе наложницы Вэнь, любимой женщины правителя.
И этот позор до сих пор не смыт кровью... Хотя прошло больше десяти лет.
Ся Шучэн ни разу за свою короткую жизнь не видела ту женщину. Но чужое имя она запечатлела на своих костях. Ведь иногда для ненависти не требуется личного знакомства. Ей достаточно взглянуть на хмурого отца, чтобы представить гаремную змею, определившую судьбу младшей ветви правящего дома, и пожелать той скорейшей смерти.
— Младшая госпожа... Младшая госпожа!
Тихий голос служанки вывел Шучэн из задумчивости — безликий образ наложницы Вэнь растаял в вечерней мгле, оставляя после себя едкую тоску, такую же невнятную, как серый пейзаж за окном повозки.
— Мм..? — нехотя отозвалась она.
— Младшая госпожа, тебе нельзя так сильно мёрзнуть, — служанка решительно выдернула край шерстяной занавески из озябших пальцев и подула ей на руку, пытаясь согреть. — Кожа вся посинела от холода! Что я старшей госпоже скажу, если ты опять заболеешь?
— Матушке нет до меня дела, А-Тун. Единственное, что волнует её сейчас — внимание моего отца. Наложница Бу слишком хороша собой, чтобы матушке жилось спокойно. До родной ли дочери при таких обстоятельствах?
Тун пристально взглянула на неё, но промолчала. Шучэн позволила укутать себя во вторую меховую накидку, с интересом наблюдая за суетливыми движениями служанки. Что с этой девой случилось? Обычно та болтает не умолкая.
— А-Тун...
— Да, младшая госпожа?
— Матушка в последние дни не приказывала бить тебя? Может, я чего-то не знаю о жизни слуг в Красной резиденции гуна Дицю?
— Младшая госпожа! Неужели хочешь проклясть и накликать беду на эту ничтожную? — с укором в голосе отозвалась Тун, услужливо протягивая грелку для рук.
Глиняная жаровня с затухающими древесными углями, обтянутая тёмно-коричневым норковым мехом, заставила блаженно прикрыть веки, наслаждаясь теплом. Тун права — незаметно для самой себя она сильно замёрзла.
Впрочем, когда её не донимал холод?
Сколько Шучэн помнила себя, она мёрзла. Зимними ветрами, благоухающей весной, в летний изнуряющий зной и под шорохом осенних листьев — ей всегда не хватало тепла. Меховая накидка стала одной из важнейших одежд, без которой она не покидала спальные покои.
Матушка, немногословная госпожа Се Цяньяо, утверждала, что виной всему позорная болезнь — под новолуние Шучэн ходила во сне, пугая служанок. А её необузданный гнев мог навредить окружающим людям. Когда такое случалось, мать не только ругала, но и била дочь, злобно приговаривая «Ты моё проклятие! Самое большое проклятие…»
Проклятием Ся Шучэн быть не хотелось.
Поэтому она послушно уезжала к подножию Сюэшань, где под присмотром дяди — главы клана Снежной горы, пыталась обуздать странный недуг, чтобы угодить матери. И, в конце концов, болезнь немного отступила — теперь от Шучэн не страдали посторонние люди. Правда, материнской любви частичное исцеление не принесло. Да и холод донимал её по-прежнему, не позволяя вести беззаботную жизнь дочери одного из самых богатых людей государства Ся.
Шучэн осторожно прижала грелку к груди, позволяя живому теплу добраться до самого сердца. Если не согревает материнская любовь, древесные угли тоже подойдут. Она хочет выжить и обязательно выживет! Совсем, как чахлый рисовый побег, проклюнувшийся этой холодной весной.
Повозка резко дёрнулась, замерев на месте, а лошади тревожно заржали, проявляя беспокойство. Шучэн слетела на пол вместе с подушками, по неосторожности выронив грелку. Её верная служанка тотчас выдернула из пучка волос деревянную шпильку, принявшись ловко собирать вывалившиеся на коврик угли.