Я редко интересовался светлыми магами, но этот сразу приковал к себе мой взгляд. Роман и Елена Владыкины так беспокоились о приходе отца, будто глава нашего рода какой-то тиран или монстр.

Но тем и был удивителен человек, который теперь должен был считаться моим отцом. Выглядел он, как усталый израненный старик, но энергия, что от него исходила, казалась мне чуть ли не безграничной.

Теперь понятно, что для современников значит князь. Это явно не пустой титул, а настоящее скопище магии. Это объясняет, почему семья так переживает, что княжич Константин Владыкин сначала умер, а потом воскрес тёмным магом. Тот, кто должен унаследовать эту мощь, просто обязан быть достойным человеком.

В таком случае тебе повезло, Матвей Владыкин, что в твоём сыне восстал я!

Матвей спокойно осмотрел свою семью левым глазом, а затем остановил взгляд на мне.

— Хм, — хмыкнул он. — Турецкие шпионы неплохо наловчились подделывать почерк. Я поверил, что писала ты, Елена. Я, признаться, и вправду поверил, что Константин умер.

Он говорил это с таким железобетонным спокойствием, будто ему и вовсе было плевать, как на сына, так и на семью. Но очевидно, дело вовсе не в этом. У Матвея Владыкина мощная выдержка. Он не хочет показывать свою слабость перед родственниками, которые на него опираются.

Кажется, Елена и Роман начали сомневаться, стоит ли говорить отцу правду. Ведь он только что сам себе придумал правдивую ложь. Зачем ворошить улей?

Есть зачем. Раз уж я теперь член этой семьи, то и вести должен себя достойно. С ходу врать главе семейства — непозволительная наглость. И такие тонкости понимает даже некромант. Это — дело чести.

— Боюсь, турецкие шпионы не подделывали никаких писем, отец, — произнёс я.

— Костя! — попытался перебить меня Роман.

— Тихо! — произнёс Матвей Владыкин.

Он не звучал громогласно, и стёкла не вибрировали от мощи его языка. Однако всем сразу же захотелось подчиниться требованию старика.

Один из самых могущественных полководцев. Не сложно догадаться — почему. Возможно, я тороплюсь с выводами, но, кажется, он владеет магией приказа.

— Константин хочет поговорить со мной, — уже спокойнее произнёс Матвей Владыкин. — Наверное, впервые в жизни! Так что будьте любезны, соблюдайте тишину, пока я говорю с сыном.

Роман понуро опустил голову. Мать, как всегда, суетливо прикрыла рот руками, как будто этот жест мог помочь ей замолчать.

— Продолжай, Константин, — кивнул отец. — Что ты говорил о шпионах?

— Уверен, ты полагаешь, что тебя специально вывели с фронта вестью о моей гибели, — произнёс я. — Но это не так. Несколько дней назад я действительно умер.

Матвей Владыкин похлопал глазами, видимо, решив, что я шучу над ним. Затем прищурил веки и внимательно вгляделся в меня, будто пытался просверлить взглядом мою голову.

— Продолжай, — кивнул он, осознав, что я ему не лгу.

— Я воскрес на собственных похоронах, из-за того, что во мне пробудилась тёмная магия, отец, — заявил я.

Чем быстрее он узнает правду, тем лучше. Чем скорее он смирится с шоком, тем проще ему будет доверять мне и не копать под меня. Осознать, что его болезненный сыночек умер — не проблема. Принять, что он воскрес, став тёмным магом — сложно. А вот додуматься, что этот тёмный маг — некромант — собирается создать свою империю под носрм у светлых — попросту невозможно.

Он должен остановить свои размышления между второй и третьей ступенями.

Отец тяжело вздохнул и прошёл мимо нас к дивану, что стоял напротив камина. Матвей Владыкин достал из сумки старую трубку и принялся набивать её табаком.

Пока Роман и Елена молча наблюдали за действиями отца, я проследовал за ним и сел в кресле неподалёку от отца.

Раскурив трубку и заполнив воздух едким дымом, Матвей прокашлялся и, наконец, нарушил молчание:

— Чёрт меня дери, сынок, — единственное, что он смог ответить. — Лучше бы это были турецкие шпионы. Печать же сразу поставили?

— Да, отец.

С одной стороны, я понимал, как тяжело старику принять такую новость, но с другой сам еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться из-за его реакции.

Никогда не питал к светлым магам ничего кроме шутливой ненависти, но до чего же меня забавляет, когда они охают и ахают от рождения в их семье тёмного.

— Всё не так плохо, отец, — продолжил я. — Твой единственный наследник жив. Кроме того, смерть слегка изменила мой взгляд на жизнь. Есть тебя беспокоит, что я не смогу возглавить семью…

— Ты никогда не должен был возглавлять семью, Константин, — заявил Матвей Владыкин. — Не притворяйся, что не знал этого.

— О-отец, — заикнулся Роман. — Костя потерял большую часть воспоминаний после воскрешения. Ему придётся вспоминать своё прошлое постепенно.