Монголы никуда не ушли. Более того, их стало только больше. Вторая армия заходила с другой стороны. И мы, как назло, вышли практически прямо на их передовые части. Вот только теперь единственный выход спастись, лежал к стенам крепости.

Лошади были уставшие, но мы пустили их галопом, стремясь оказаться поближе к стенам города. Нас, естественно, заметили и пустились в погоню. Солдаты на стене тоже не зевали и заметили нездоровую активность недалеко от города. Мы мчались вперёд, а я думал о том, как бы мне не свалиться с лошади и не поймать шальную стрелу. Запасы духа упрямо отказывали восстанавливаться, и я не мог окутаться даже слабеньким покровом, который бы уберёг меня в случае случайного попадания.

Степан скакал первым, достав из-за пазухи какую-то тряпку и размахивая ей, стараясь привлечь внимание защитников на стене. Несколько стрел в нашу сторону всё-таки полетело, но, к счастью, ни одна из них по нам не попала. Командир же, отпустив поводья лошади, пытался развернуть тряпку таким образом, чтобы солдатам было видно, что там изображено.

— Не отставать! Не останавливаться! Укроемся у стены! — крикнул он, на секунду обернувшись назад.

Я же смог разглядеть, что в руках он держал какое-то зелёное полотно с головой волка по середине. Сразу за Степаном скакал Макс, который держал поводья лошади, к которой было привязано тело Макара. Немного отставая от него, неслись Петька и Егор. Мы с Акамиром скакали последними, причём наш лучник опережал меня всего на корпус.

Сосредоточившись на том, чтобы не слететь с лошади и не угодить под стрелу со стены, я совсем упустил тот момент, что по нам могут стрелять и монголы. Думал, что расстояние между нами не позволит им толком прицелиться и тем более попасть по кому-то из нас.

Поэтому, попавшая в круп лошади Акамира стрела стала для меня полным сюрпризом. Я не успел среагировать и увернуться, когда, переставшая слушаться всадника, лошадь сменила направление и резко свернула в мою сторону.

От удара меня выбило из седла, и я полетел на землю. Это меня и спасло, так как спустя секунду в мою лошадь вонзилось сразу две стрелы, причём, одна прямо в шею.

Акамир спрыгнул сам, когда понял, что от погони нам уже не уйти. Он стоял в паре метров от меня и посылал в сторону монголов одну стрелу за другой. Его лицо было сосредоточенным, а сам он криво улыбался и что-то шептал одними губами. Он успел выпустить стрел пять, прежде чем ему в плечо вонзился ответный «подарок» монголов.

На жалобное ржание лошадей обернулись все члены нашего отряда. Что ещё хуже, они натянули поводья, останавливаясь и, судя по всему, намереваясь всё-таки броситься нам на помощь.

Я встал на ноги и махнул им рукой, чтобы они уходили.

— Ян! — закричал Макс, сжимая поводья лошади с такой силой, что у него побелели костяшки. При этом он посмотрел на привязанного к седлу Макара и снова перевёл взгляд на меня.

Я чуть ли не физически ощутил бурю чувств, что бурлили внутри него. Но так же мне было понятно, что у нас с Акамиром шансов нет. В отличие от них.

— Уходите! — закричал я Максу, кивнул Степану и повернулся к ним спиной.

— К стене! Ну! — раздался приглушённый расстоянием рык командира.

На мой взгляд, он сделал тяжёлый, но правильный выбор. Мне же оставалось только встать плечом к плечу с Акамиром, который, даже со стрелой в руке, готовился сделать ещё один выстрел, когда враги окажутся ближе.

Я попытался ещё раз обратиться к духовной энергии, но всё, что у меня получилось, это окутать ей лишь кончики пальцев. В предстоящей битве я разве что добьюсь того, что враги погибнут от смеха, глядя на этот позор.

Пришлось взяться за пару длинных ножей, которые я носил на поясе на всякий случай. Вот и пришёл их час. Как и мой.

Монголы не стали нас расстреливать издалека. Вместо этого они попытались накинуть на нас сети и верёвки. Решили взять живьём? Ну что ж, пусть попробуют!

Акамир успел выстрелить, но попал не во всадника, а в грудь лошади. Животное беззвучно упало на землю, а всадник, перелетев через его голову, приземлился в метре от нас.

Мне оставалось только сделать шаг, чтобы вонзить ему нож в шею и оборвать его жизнь. Так я и поступил.

Монгол попытался рукой закрыть рану. Но это было бесполезно. Я знал, куда бить. Он не проживёт и минуту. Я в этом железно уверен.

Увидев смерть своего соратника, монголы закричали от ярости.

Я мрачно оскалился, и махнул им рукой, приглашая подойти поближе. Меня неожиданно качнуло от слабости. Я с трудом устоял на ногах, не понимая, что произошло. И даже не успел толком среагировать, когда меня лошадью сбили на землю, чудом не растоптав копытами.

Акамир продержался не дольше. Его ударили по голове, и он рухнул на землю без сознания.

Находясь в полубессознательном состоянии, я чувствовал, как мои ноги стягивают верёвкой. Надо мной радостно смеялись монголы. Несколько раз меня пнули в живот и бока. А потом пришла боль. И я даже был ей слегка благодарен, так как она отвлекала от поселившейся внутри меня пустоты. Словно у меня забрали нечто важное.