Их разделял постамент, на котором лежал окруженный свечами и залитый воском каменный гроб. Оборотень водил над ним косматой мордой и принюхивался.

— Убей, убей его! — тонко завопил Густав, заметив меня. — Прикончи эту тварь!

— Рек… — я собирался призвать меч, но осекся.

Вместо того, чтобы броситься на человека и разорвать его в клочья, оборотень запрокинул голову и протяжно взвыл. Подняв косматые лапы, он с силой ударил по крышке гроба, разломав ее пополам. Смахнув в стороны каменные осколки, чудовище опустило морду вниз и снова стало принюхиваться.

— Какого?.. — я не понимал, что происходит.

Густав же не переставал вопить:

— Хватит стоять, идиот! Убей эту тварь!

Я решительно поставил ногу на ступень ниже и снова вознамерился призвать меч, но его имя замерло у меня на языке. Я увидел, что обнюхивает оборотень и обомлел.

Поначалу я думал, что внутри гроба под храмом лежит тот самый святой, о котором говорил Густав на обряде. Но там находилось два тела: древний иссохший покойник и девушка. Не знаю, как давно она умерла, но черты обезображенного гримасой ужаса лица все еще остались различимы. Она погибла молодой. И явно раньше, чем второй покойник.

Оборотень опустил лапу внутрь гроба, достал оттуда одну из длинных все еще рыжих прядей девушки. Он сначала обнюхал волосы, а потом осторожно погладил их! Чудовище запрокинуло уродливую морду и вновь взвыло, но теперь это был не клич охотника, а скорее плач.

— Густав, — севшим голосом произнес я. — Что происходит? Кто эта девушка?

Я не сводил глаз с рыжих волос. Из всех жителей деревни, которых я видел, рыжими были только Себастьян и его сын. Уверен, Ренна, пропавшая сестра Натана, тоже могла быть рыжей.

— Какая разница?! — не своим голосом огрызнулся жрец и ткнул толстым пальцем в сторону оборотня. — Эта тварь должна умереть!

Я снова посмотрел на оборотня. Он продолжал гладить мертвую девушку лапой.

— Убей! — заорал Густав.

Оборотень вскинул голову и уставился на него. Стены склепа затряслись от грозного рыка. Чем дольше я смотрел на происходящее, тем явственнее понимал, что именно тут происходит. Но мне нужно было знать точно…

— Густав. — Твердо сказал я. — Девушка в склепе это Ренна? А оборотень, это Натан?

— Да какая разница?! — взвизгнул жрец, забиваясь в самый дальний угол. — Просто убей его!

Оборотень повернулся в мою сторону. Да, его глаза сменили свой цвет на желтый, но я узнал бы этот взгляд из тысячи — Натан!

— Себастьян пришел к твоему дому не случайно, да? — я взглянул поверх косматой головы на Густава. — Он учуял тоже самое, что и Натан сейчас — запах того, кто убил Ренну. Это сделал ты?

— Нет… — залепетал жрец, но я не поверил ему.

Оборотень выпустил из лап рыжие локоны Ренны и навис над Густавом.

— Ты убил ее? — спросил я, уже зная ответ.

Густав заплакал.

— Она… она была такой красивой, а я был пьян. — Давясь слезами, закричал он. — Я… возжелал ее. Но… потом… Это была случайность! Клянусь!

— Ты! — от злости у меня перехватило дыхание. Теперь я полностью осознал, что натворил Густав. — Ты…

— Я молился! Я покаялся! — жрец старался вжаться в холодную стену склепа еще сильнее, но оборотень неумолимо приближался. Слюна с его клыков капала Густаву прямо на лицо. — Помоги мне! — завопил он. — Молю!

Но я уже не слушал и поднимался по лестнице. Такие, как Густав, не заслуживают ни прощения, ни жизни…

Я сидел на одной из уцелевших скамеек храма и смотрел в пустоту перед собой. Потрясенный, подавленный, опустошенный. Произошедшее не укладывалось в голове. Это была дикость. Настоящая, отвратительная, пугающая дикость! И совершило ее не чудовище. Нет. Виноват был человек…

Крики Густава стихли. Из склепа доносилось только чавканье и рык оборотня. Потом я услышал шаги. Он поднимался.

Тот, кто раньше был Натаном, вышел из склепа. С его клыков капала кровь, желтые глаза горели безумием.

— Натан, — я поджал губы.

Оборотень зарычал. Он меня не слышал. Уже нет. Но я все равно сказал то, что считал нужным:

— Натан, — повторил я. — Я не могу отпустить тебя, иначе погибнут другие. Те, кто не виноват в гибели твоей сестры. Так нельзя. Прости.

Запрыгнув на алтарь и сломав его, оборотень оскалился.

Это уже не Натан.

— Реквием. — Позвал я, и меч незамедлительно ответил на мой зов.