— Да кто их знает, — проворчал Воронецкий, старательно пряча недовольство и расстройство, но у него плохо получалось. Он имел серьёзные виды на эту девушку, а появление соперника резко осложняло ситуацию. Свои чувства к Арине ни перед кем не раскрывал, даже перед отцом, а надо было заранее подсуетиться, чтобы родители обозначили интерес к княжне Голицыной. — В любом случае это странная партия. Извини, Арина, что я влезаю в ваши семейные дела. Не хотел быть столь категоричным.

— Ну что ты, — улыбнулась девушка, накрыв своей ладонью руку молодого человека. — Ты не перешагнул границу дозволенного, лишь обозначил беспокойство. Так мило с твоей стороны. А ты не хочешь помочь мне?

— Что нужно сделать? — сразу ободрился Воронецкий-Корибут.

— Ваша дружная компания может принять в свой круг княжича Ивана? Покажете ему такую Москву, которую он нескоро забудет? Вы же умеете веселиться. Запрягать оленей в карету, конечно, не стоит — чересчур будет. А вот что-то такое забавное из вашего арсенала, чтобы Анастасия Павловна не слишком сердилась, но сделала намёк Несвицким….

Михаила передёрнуло от воспоминаний, когда императрица снимала с их компашки стружку, но желание отбить нахальным смолянам желание увести одну из завидных столичных невест оказалось куда выше, чем неприятные последствия в виде очередной выволочки. Ведь предупреждение было недвусмысленным: определить зарвавшихся дворянчиков в воинское подразделение для прохождения волонтёрской службы. Но спасти Арину он хотел ещё больше.

— Хм, интересная у тебя просьба, — он с прищуром посмотрел на девушку. — Ладно, что-нибудь придумаем. Когда Иван домой уезжает?

— Через три дня.

— Отлично. Тогда начинаем прямо сейчас принимать его в нашу дружную компанию, — осклабился довольный Воронецкий. — Только с парнями переговорю, а ты займи разговорами своего гостя.

2

— Где ты его отловил? — поинтересовался князь Мамонов, с любопытством разглядывая круглолицего молодого парня во вполне современной одежде. Свободная куртка и штаны, кроссовки на ногах подсказывали, что абориген частенько посещает фактории, где снабжение чуть ли не на уровне Сент-Майкла, Фэрбанкса или Анкориджа. Георгий Яковлевич вместе с другом Энтони позаботились об этом ещё на заре становления их совместного бизнеса.

— Чуть выше порога, — пояснил Куан, удобно устроившись на поваленном дереве. Пленник, которого он привёл к лагерю, под присмотром Викинга и Резкого стоял перед князем с дерзко поднятой головой и с невероятным вниманием разглядывал мохнатые ветки лиственницы. — Бежал сломя голову к лодке.

Мой наставник всех удивил, когда внезапно попросил Алмаза выделить ему одну моторку и двух человек, чтобы переправиться на противоположный берег. Он сказал, что за нами следят, и если поторопиться, можно перехватить «шпиона». Алмаз пожал плечами, но просьбу выполнил, потому что хорошо знал Куана. Просто так кореец не станет волноваться. Видимо, слухи о его умении превращаться в кумихо всё-таки ходили среди бойцов клана. Опытный солдат всегда доверяет своей интуиции, а нам и вовсе приходилось осторожничать, чтобы местное население как можно дольше оставалось в неведении, что по их землям продвигается вооружённый отряд.

— Выходит, о нашем прибытии кто-то уже знает, — задумчиво проговорил князь.

— Вряд ли, — неторопливо снимая тактическим ножом стружку с сухой ветки, покачал головой Алмаз. — Скорее всего, заметил нас утром, заинтересовался, кто мы такие и куда направляемся, вот и заторопился предупредить своих соплеменников.

— А почему лодка находилась так далеко от лёжки? — спросил я, изучая парня, который так и продолжал изображать гордую птицу, но изредка косился на меня. — Я сегодня на рассвете заметил на противоположном берегу какое-то движение. Подумал, зверь какой.

— Почему не сказал? — недовольно спросил отец.

— Могло показаться, — я пожал плечами и кивнул на парня. — Да и как бы он успел обогнать наши лодки? Это с какой скоростью надо бегать?

— Я быстро бегать, — на жутком русском сказал пленник и стукнул себя в грудь кулаком.

— О, да он наш человек! — оживился Алмаз.

— Не уметь говорить, — парень тут же пошёл на попятный.

— Английский знаешь? — поинтересовался отец.

— Мало уметь, — почему-то смутился пленник, и тем не менее, начал рассказывать, запинаясь и подолгу подбирая слова. Где не мог объяснить, показывал жестами. Было довольно забавно наблюдать, как он, мешая английский и русский с местным наречием, рассказывал о себе.

Паналык, как звали парня, живёт в родовой деревне коюкон племени надене вместе с родителями и братом, занимается охотой и рыбалкой, хочет перебраться в факторию «Уайт-Маунтин», где уже много его знакомых. Почему он следил за отрядом? Шаман приказал. Ему было видение о прибытии белых людей с закатного берега, и Паналык, как самый быстрый юноша, взялся за это дело.

— Я быстро бегать, почти как машина! — опять гордо вскинул подбородок пленник. — Лодку обогнать!

— Теперь понятно, почему он был такой запыхавшийся, — усмехнулся Куан. — Бежал от первой стоянки в сторону порога, и пока вы по берегу волокли моторки, успел отмахать несколько километров.

— А что за шаман, как его зовут? — поинтересовался я на английском.

Паналык повернулся ко мне и изучающе оглядел с ног до головы. Потом, колеблясь, правильно ли поступает, осторожно ответил:

— Его имя — Кытугйин, он шаман племени надин. Очень умный и сильный шаман, с духами предков общается, людям помогает, болезни лечит.

Я с трудом сдержался, чтобы не показать своей радости от столь неожиданного подарка. Отец, услышав это имя, отреагировал столь же спокойно. На его безмятежном лице не промелькнуло ни единой эмоции. Он с ленцой поинтересовался: