— Предупреждение, — сказал он отцу. — Дальше нельзя.

— Идём, — решительно произнёс князь. — Не бойся.

Через километр мы снова уткнулись в предупреждающий знак. И это были уже не безобидные бунчуки, а череп огромного медведя с торчащими зубами-шильями. Его водрузили на скалистый холм не для устрашения, но для последнего предупреждения. Алмаз, как и отец, был спокоен. Видимо, Диас и Ковбой, ушедшие вперёд, уже рассказали о черепе. Они каждые пять минут отчитывались по рации.

И тут Алмаз поднял руку со сжатым кулаком. Отряд мгновенно остановился.

— Дозор заметил людей, — сказал он подошедшему к нему князю Мамонову, прижимая при этом ладонь к уху, где торчала «капелька» гарнитуры связи. — Три человека, вооружены охотничьими карабинами. То ли местные охотники, то ли мы уже на священных землях. Что будем делать? Аккуратно убрать или переговоры?

— Пойду с Паналыком и Странником, — отец даже не сомневался, как поступить. Он сейчас как будто получил дополнительный заряд энергии, и весь искрился от предвкушения встречи с Небесным Камнем. А, может, в самом деле ему удалось установить незримую связь с артефактом? Лично я ничего не ощущал. — Сухого отправь на холм контролировать обстановку. Возможно, стражники здесь не одни. Если заметит кого-то не из аборигенов — пусть стреляет без раздумий. Здесь кроме наёмников Арабеллы никого быть не может. Передай дозорным оставаться на месте. И ещё… подниму руку — приведёшь япошку.

— Понял, — Алмаз тут же передал сказанное князем Диасу и Ковбою, как раз сейчас наблюдавшим за незнакомцами.

А у меня закрались очень неприятные мысли по поводу будущего нашего пленника.

— Можно, я пойду с тобой? — неожиданно для самого себя спросил отца.

— Нет, — сразу же ответил он. — Оставайся на месте. Алмаз, проследи, чтобы юноша не проявлял излишнюю прыть.

Замолчав, князь посмотрел на меня и вдруг, смягчившись, пояснил:

— Ты со своими способностями только помешаешь, если местные вдруг решат атаковать нас. Тебе не обидно погибнуть столь бездарно?

Справедливо, даже не поспоришь. Радиус моей антимагии значительно расширился, и для аборигенов покажется странным, если я буду топтаться в десяти-двадцати шагах от отца и Странника.

Переговорщики скрылись за холмом, а Алмаз хлопнул меня по плечу и показал знаком, чтобы я шёл за ним. К нам присоединился и Сухой со своей снайперской винтовкой. Мы поднялись на холм, выбрали удобную позицию между разлапистых кустов. Сухой, прильнув к прицелу, сразу же доложил, что видит охотников и идущих к ним отца, Паналыка и чародея.

Алмаз стал осматривать местность в бинокль, и вдруг хмыкнул, не отрываясь от него:

— Не наш ли азиат в виде лисицы в траве мелькает? Вот же ушлый какой.

— Кумихо просто так не обнаружить, — возразил я. — А точно лиса?

— Точно, серебристо-серая шкурка… он?

— Возможно, — не стал я спорить. Ни разу не видел наставника в облике кумихо столь близко. С холма хорошо просматривалась луговина, зажатая между вспученной землёй, по которой в сторону трёх мужчин в меховых куртках с капюшоном шли наши переговорщики. Аборигены расслабленно держали карабины стволами вниз, но их внутреннее напряжение чувствовалось даже здесь, на вершине холма.

— Видишь ещё кого? — почему-то шёпотом спросил Алмаз у Сухого.

— Чисто, — ответил сахаляр. — Или очень хорошо спрятались. Есть у меня подозрение, что кто-то страхует этих охотников.

— Они стражи священной земли, — сказал я. — Видели бунчуки и череп медведя? Паналык рассказывал мне, что таким образом предупреждают чужаков.

— Тем хуже для них, — пробурчал Алмаз, водя биноклем справа налево. — Георгий Яковлевич от своего не отступится, даже если придётся убить стражей.

— Тогда за нами устроят охоту и всех перебьют, — предупредил Сухой. — Будут преследовать до последнего человека. Не хотелось бы…

— Не бзди, Соколиный Глаз, прорвёмся, — пошутил командир и замер, уставившись на переговорщиков.

Разговаривал, конечно, Паналык, то и дело вытягивая руку в том направлении, где нас ждал древний артефакт. Стражники что-то спрашивали, качали головами, а потом неожиданно все уселись на землю. Аборигены достали трубки, раскурили их, и беседа продолжилась.

— Интересно, — хмыкнул Сухой, не отрываясь от прицела. — Неужели договорились?

Я с напряжением ждал, чем всё закончится. А что будет, если нас не пропустят? Неужели проигнорируем предупреждение местных стражей, после чего убить всех святотатцев станет делом чести? Сухой прав. Алеуты ничем не отличаются от якутов, тунгусов и эвенков в плане общения с духами и в сохранении традиций, где нет места пришлым. Взять ту же легенду о Золотой Бабе, которая до сих пор будоражит людей от Урала до Западной Сибири. Вроде бы она есть, а никто её в глаза не видел. Но я подозреваю, что дыма без огня не бывает, и золотого идола тщательно скрывают от людских глаз, от тех, кому не положено видеть сакральный артефакт. Только Хранители имеют право лицезреть сие чудо.

Я немного отвлёкся, размышляя, как лучше добраться до того озера, как Алмаз хмыкнул:

— Расходятся. Сухой, не расслабляйся.

— Понял, — снайперу можно было и не напоминать. И пока отец, Паналык и Евгений Сидорович вместе с присоединившимися к ним Диасом и Ковбоем не скрылись за холмом, он так и продолжал контролировать открытое пространство.

Через десять минут, когда стражи исчезли в подлеске, Алмаз дал приказ возвращаться. Отец уже ждал нас с нетерпением. Паналык выглядел сосредоточенным, но никак не испуганным. Господин Ломакин, как и подобает магу, сохранял степенность и спокойствие.