Вдоль дорожки росли фруктовые деревья. Я сорвал фиолетовый плод, похожий на яблоко, и засунул в карман — разгляжу через трубу, когда вернусь. Жрать незнакомое — глупо. Вполне возможно, что Серж свой остров так и увеличивает — жадный до чужого добра человек умирает в корчах, а его остров разрушается, чтобы диаметр хаба Сержа подрос еще на метр — другой.

Ощущения, будто меня ведут и готовятся напасть, не возникало. Я спокойно прошел по улице, повернул на перекрестке, столкнулся взглядами с каким-то пропитым бродягой, сидящим у стены. Во взгляде мужика было вселенское равнодушие.а

На моих глазах случилась уже третья драка. Не знаю, чем зацепились два мечника: здоровяк и мелкий юркий цыган, но когда я шагал по улице, они уже были изрядно взвинчены.

— … если тебе так нравится хвастаться перед бабами, хвастайся! — Ревел здоровяк. — Но мне ты не заливай, понял?! Эту тварь такие мелкие доходяги, как ты, только втроем бить и способны! Я не верю, что ты завалил ее один!

— Заливать тебе жена в кружку будет. Ты меня вруном не называй, понял?

— А то что?! — Грохотал здоровяк, нависая над цыганом. — А то что, а?!

— Давай-ка решим вопрос по-нормальному, а не криками, — коснулся рукояти меча мужчина.

Громила сразу успокоился, но не отступил.

— А давай. До первой крови! Не хочу платить за твое убийство в хабе и потом ходить и оглядываться в реальном мире.

Драка отличалась от того, что я ждал увидеть. Судя по тому, как нагло вели себя поединщики, я думал, у них за плечами как минимум третий ранг тренировочного зала, но на деле все было не так радужно.

Мужики воодушевленно махали друг перед другом железом. Их подбадривали зеваки, как пираньи стекающиеся с ближайших улиц и домов, чтобы увидеть кровь.

Я смотрел на это зрелище с недоумением. Удары противников были медленным и неточными — пока меч летел к противнику, я бы мог сходить если не за пивом, то помочиться за ближайшим углом точно успел бы.

Махали мечами, как придется, даже не думая. Будто бы бой был не боем, а представлением для тупых. Соперники богатырски замахивались, били мечами, как по наковальням, чересчур открывались в выпадах. Видно, какая-то школа у них есть, но именно что «какая-то». Похоже, тренировками в зале они пренебрегали.

Мужчины топтались на месте, почти не контролируя равновесие. В них не было ни грации, ни изящества, которые присутствовали в движениях призрачного двойника в улучшенном тренировочном зале. Они были не мечниками — просто клинкомахателями, не видящими того мира правильных движений и ударов, который недавно открылся мне. Я сам еще не стал достойным копейщиком, не стал метателем ножей или мечником, я тоже двигался неумело и неправильно, но моя «неправильность» была на голову лучше их неумелости. Я видел недостатки своей техники, своих движений, я видел несовершенство. Они затягивали поединок, опасаясь нанести смертельный удар или всерьез

Здоровяк выбил меч из рук соперника. Металл зазвенел по камням, скользя к толпе, где был остановлен чьей-то подошвой. Цыган сразу поднял руки.

— Ты победил.

Здоровяк уже чуть выдохся, но адреналина не утратил. Скорее наоборот — раззадорился.

— Меч я забираю, понял?!

Цыган возражать не стал. Гигант же прошелся взглядом по толпе и налитые кровью глаза остановились на мне.

— Слышь! Ты чего лыбишься, урод?

Ну не могло же все пройти гладко, верно?

— Я просто смотрел за вашим боем.

— А сейчас просто пялишь и лыбишься! Что тебя так насмешило, брат?!

— Слушай, я впервые в хабе. Давай не будем…

Договорить я не успел — мне в грудь ткнулось навершие меча, который протягивал мне здоровяк. Несмотря на то, что толпа гудела, пытаясь образумить мужчину, у меня с каждой секундой крепло ощущение, что этот бой был устроен для меня одного.

— Давай-ка скрестим клинки. Слишком уж мне нравится твое копье.

Копье и мне нравилось. Особенно зеленый наконечник, плюющийся искрами.

— Ну так давай сразимся копьями, делов-то.

— Боишься?

— Тебя? Ну, ты реально страшный, если ты об этом.

Наверное, я мог бы разрулить ситуацию: переступить через гордость, заставить себя улыбнуться наладить общение и убедить здоровяка, что ему на сегодня хватит острых ощущений. Мог, но не хотел. Прогибаться под каждым бесталанным клинкомахателем — спина устанет. Впрочем, ставить его на место я тоже не хотел — слишком незначительный повод, чтобы привлекать к себе внимание.